Двенадцатая ночь, или Что угодно
Шрифт:
Герцог
Да-да, мы слушаем.
Шут
(поет)
Поспеши ко мне, смерть, поспеши
И в дубовом гробу успокой,
Свет в глазах потуши, потуши, —
Я обманут красавицей злой.
Положите на гроб не цветы,
А камни.
Только ты, о смерть, только ты
Мила мне.
Схороните меня в стороне
От больших проезжих дорог,
Чтобы друг не пришел ко мне
И оплакать
Чтобы, к бедной могиле моей
Склоненный,
Не вздыхал, не рыдал над ней
Влюбленный.
Герцог
Возьми себе за труд.
Шут
Какой же это труд, государь? Для меня петь — удовольствие!
Герцог
Тогда за удовольствие возьми.
Шут
Справедливо, государь: за удовольствие тоже рано или поздно надобно расплачиваться.
Герцог
Прости, но нам придется распроститься.
Шут
Да хранит тебя бог меланхолии и да сошьет тебе портной камзол из переливчатой тафты, потому что душа твоя ни дать ни взять — опал. Людей с таким постоянным нравом следовало бы отправлять в море: там они могли бы заниматься чем вздумается и плыть куда заблагорассудится, вот и совершили бы отменное путешествие, ловя собственный хвост. Счастливого пути. (Уходит.)
Герцог
Оставьте нас.
Курио и придворные уходят.
Цезарио, пойди
Еще раз к ней, к жестокости надменной,
И повтори ей, что моей душе,
Объятой благороднейшей любовью,
Не нужен жалкий прах земных владений.
Я презираю и дары Фортуны,
Которыми Оливия богата,
И самое Фортуну; но безмерно
Я очарован чудом красоты,
Которая по милости природы
В моей владычице воплощена.
Виола
Но если вас она любить не может?
Герцог
Я не могу принять такой ответ.
Виола
Но вы должны! Представьте, ваша светлость,
Что женщина — быть может, есть такая! —
Терзается любовью к вам, а вы
Ей говорите: «Не люблю!» Так что же,
Возможно ль ей отказом пренебречь?
Герцог
Грудь женщины не вынесет биенья,
Такой могучей страсти,
Нет, в женском сердце слишком мало места:
Оно любовь не может удержать.
Увы! Их чувство — просто голод плоти.
Им только стоит утолить его —
И сразу наступает пресыщенье.
Моя же страсть жадна, подобно морю,
И так же ненасытна. Нет, мой мальчик,
Не может женщина меня любить,
Как я люблю Оливию.
Виола
И все же
Я знаю.
Герцог
Что, Цезарио, ты знаешь?
Виола
Как сильно любят женщины. Они
В любви верны не меньше, чем мужчины.
Дочь моего отца любила так,
Как, будь я женщиною, я, быть может,
Любил бы вас.
Герцог
Ну что же, расскажи,
Что было с ней.
Виола
Ее судьба, мой герцог,
Подобна неисписанной странице.
Она молчала о своей любви,
Но тайна эта, словно червь в бутоне,
Румянец на ее щеках точила.
Безмолвно тая от печали черной,
Как статуя Терпения застыв,
Она своим страданьям улыбалась.
Так это ль не любовь? Ведь мы, мужчины,
Хотя и расточаем обещанья,
Но мы, твердя о страсти вновь и вновь,
На клятвы щедры, скупы на любовь.
Герцог
И от любви твоя сестра исчахла?
Виола
Я нынче, государь, — все сыновья
И дочери отца. Хотя, быть может…
К графине мне идти?
Герцог
Да, и скорее
Вручи мой дар, и пусть она поймет:
Любовь не отступает и не ждет.
Уходят.
Сад Оливии.
Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.
Сэр Тоби
Пойдешь с нами, синьор Фабиан?
Фабиан
Еще бы! Пусть меня заживо сожрет меланхолия, если я упущу хоть крупицу этого развлечения.
Сэр Тоби
А ты хотел бы, чтобы этого мерзавца, этого ничтожного кусачего пса опозорили на глазах у всех?
Фабиан
Запрыгал бы от радости: вы же знаете, он рассказал, что я занимался здесь медвежьей травлей, и с тех пор госпожа меня не жалует.