Двенадцатая реинкарнация. Трилогия
Шрифт:
Одиозная личность, пугающая ещё и всей мощью руководимого им ведомства. Но и не один из «твердолобых» членов Политбюро, озабоченных идеологией, проект такой величины не вытянет, да и не хватит у «старой гвардии» гибкости и кругозора, чтобы грамотно выстроить все отношения на многолетнюю перспективу, получив максимальный результат. Их представления о будущем электроники немногим отличаются от обычного обывательского уровня, а пытаться чему-то учить их — только время зря терять. Они даже учёных слушать не будут.
Определённую ставку я сделал на Ельцина. В какой-то мере он послужит той лакмусовой
— Так ты всё-таки пойдёшь за машиной? — сбивает Ольга весь пафос моих всемирных раздумий, обняв меня, и потягиваясь со сна мягкой, тёплой кошечкой. От игривых, соблазнительных прикосновений у меня тут же меняются не только мысли, но и настроение.
— Придётся сходить, но попозже. Пусть мороз хоть немного спадёт. Днём минус тридцать три обещали. — машину я вчера загнал в гараж, потратив полчаса на растаскивание запчастей и их складирование по полкам и углам. С обогревателями мудрить не стал, опасаясь пожара, укутал капот старым одеялом, а вот в патроны вкрутил лампочки на двести ватт, оставив их включёнными. Проводка и патроны в гараже кондовые, и не такую нагрузку выдержат, а лампочки греют значительно эффективнее, чем светят. Больше девяноста процентов потребляемой энергии у них в тепло уходит. Понятно, что так себе отопление, но хоть машина за ночь не вымерзнет.
— Твоя сестрёнка ко мне к двенадцати собиралась. Ей причёску надо сделать, но будет лучше, если мы её на машине заберём.
— Неужели успели эльфийское платье сшить? — притворно удивляюсь я. как будто не слышал ни разу их телефонных разговоров. На самом деле я рад. что две самые близкие мне девчонки смогли подружиться, невзирая на разницу в возрасте.
— Думаю, от просмотра его демонстрации тебе не отвертеться. Так что готовься ахать и хвалить. — улыбается моё солнышко.
Я подтягиваю жену за поясок её пушистого халатика и усаживаю к себе на колени. Вот они. мои минуты личного счастья. Держава может подождать.
«Овсянка, сэр» — вспоминается мне классика, когда я сажусь за завтрак. Ем. стараясь не морщиться. Почему-то среди «полезной» еды встречается мало вкусной. Благодарно бегу к зазвонившему телефону, последние ложки каши в меня уже просто не лезли.
— Павел, здравствуй. Михаил Натанович тебя беспокоит, если помнишь такого, уже совсем не старого человека.
— Как поживает ваш радикулит? — улыбаюсь я на толстый намёк профессора.
— Так же. как и моя язва. Если они живы, то уехали далеко и живут там сами по себе. Мне совсем не звонят и письма не пишут. Клара каждое утро так машет руками, что таки простудилась. Собственно, о ней и разговор. Она тут у закадычной подружки была, которая отмечала десятую годовщину своего сорокалетия. Так вы только представьте, как они меня на свой девичник вызвали и совсем чуть было не превратили в плюшевого медвежонка. Каждой надо было мою причёску исследовать тактильно. Теперь моя Кларочка сама выкопала яму своему счастью, а у нас пять заказов, и про один из них я буду
— Исключительно из осторожности, чтобы точно ничего не поморозить, я до вас доберусь часа через три-четыре. — прикинул я наши планы и время, когда жена сможет меня довезти до института.
— Что же вы такое говорите? Я прямо сейчас свою машину к вам пошлю, — всполошился профессор, сообразив, что я волнуюсь за эликсир. На самом деле, как повлияет охлаждение на его свойства, кто знает.
— Сейчас не стоит, а вот через час было бы замечательно, — я прикинул свои запасы. Профессору можно отлить семь порций, снабдив их для декорации уже отработавшим корнем женьшеня. Заодно и предупредить, чтобы раньше, чем через полтора месяца на пополнение не рассчитывал. У меня останется «трошки для себе». На подарки и на неприкосновенный запас.
Я налил необходимое количество в литровую лабораторную бутыль, с притертой стеклянной пробкой, и затолкал туда один из корней женьшеня, выбрав его по наиболее забавной форме. Вид корешка подружкам профессорской жены должен понравиться — этакий трёхногий человечек, где средняя нога чуть короче остальных. Немного подумав, обмотал ёмкость большим шерстяным шарфом и из пледа устроил в сумке утеплённое гнездо для получившегося свёртка. Теперь точно довезу своё снадобье в тепле.
Ладно, с этим решил. Теперь надо машину сбегать завести и под подъезд перегнать.
— Михаил Натанович, вы уж постарайтесь, спектакль какой-нибудь на полчаса для клиентов сыграйте. Хотя бы там давление померьте пару раз. или ещё чего. И повторно акцентирую — никому не давать уносить эликсир с собой!
— Боитесь, что секрет ваш разгадают? — покрутил профессор ладонями бутыль, стоящую перед ним на столе.
— Нет, этого абсолютно не боюсь. Просто не хочется, чтобы не в те руки, точнее, не в то горло омоложение попало. Для женщин постбальзаковского возраста — нет проблем, а вот для партийной номенклатуры — ни в коем случае. Мозги мой эликсир не лечит. Так что помолодевший маразматик — это совсем не тот результат, о котором мы оба мечтаем.
— Вы про НЕГО намекаете? — трагическим шёпотом поинтересовался профессор, взмахнув на секунду указательным пальцем в потолок.
— В первую очередь, — отрезал я, не снижая голос, — Да. были руководители, и наверно ещё будут, которые наносили своими действиями вред стране. Вот только и бездействием можно вредить ничуть не хуже. Особенно, если при этом управлять вместо Вождя рвутся твердолобые дилетанты. Для них мифическая верность коммунизму важнее, чем деловые качества.
— Вот и пусть верных расставляют. Вам-то что?
— Тупые они. Только и умеют, что деньги тратить, да врагов искать. Сохранить что-то может и сохранят, а вот развить никогда не сумеют. А у нас сейчас не тот исторический период. Мирное противостояние — это та же война, только экономическая. Захватывать можно не только территории, но и рынки сбыта для своей продукции, и ещё неизвестно, что эффективнее. Мне надо, чтобы против каждого их Форда или Сони встали не десяток дивизий в сто тысяч человек, которые лишь деньги расходуют, а такой же ГАЗ или ВЭФ, с изделиями не хуже, чем у капиталистов.