Дверь с той стороны (Сборник фантастических рассказов)

Логинов Святослав Владимирович

Уже не стало треугольника — стало на трех безнадежных «Оранжа» больше. Кровожад и двое — «Оранж». Кэп и восемь — «Маренго». «Вторая фаза — без потерь, — думал Кэп. — Значит, сумма — на четверть больше. Если покончить с „Оранжем“ во второй фазе. А для этого прежде всего надо сосредоточиться на Кровожаде». Восемь саттелитов Кэпа справятся с двумя саттелитами Кровожада. А Кэп должен справиться с Кровожадом, должен не допустить, чтобы Кровожад метнул Шар в Мишень и отделался малой кровью. А это последний шанс Кровожада.

И Кэп сосредоточился…

Они оба были настороже. Тринадцатый «Маренго»

и Тринадцатый «Оранжа» Кэп и Кровожад. Оба выставили пластинчатые рукавицы, страхуясь от срабатывания Шара. Кэп уже не пытался поймать Шар. Кровожад уже не рисковал своим гасящим контрбитом. Гасящий контрбит годен, если на полигоне относительное равенство. Ни один саттелит не будет атаковать Тринадцатого, пока тот на ногах. А если Тринадцатый будет снесен при гасящем бите, то его прикроют свои саттелиты. Кровожад теперь не мог рассчитывать, что его прикроют. Некому. Двое против восьмерых, у них своя забота — не превратиться в безнадежных.

И Кровожад кружил. У него был шанс перехватить Шар и метнуть его в Мишень. Кровожаду не хотелось превращаться в безнадежного.

Но Кэп-то мог применить гасящий контрбит, выдайся такая возможность и необходимость. У Кэпа оставалось восемь саттелитов — Кэп мог рассчитывать, что его прикроют. Но Завр не прикрыл его. Не прикрыл. Вот тогда Кэп стал дышать тяжело. И он тоже стал кружить.

Кэп не видел под забралом лица Кровожада, но Кэп отлично его себе представлял. У Кэпа в подобной ситуации тоже бы вытянулось лицо: если бы против Кэпа был Кровожад и восемь саттелитов и Кровожад, вместо того чтобы покончить с противником, вдруг стал бы кружить… Может быть, Кэп так же растерялся бы и пропустил нырок Кровожада, как пропустил его Кровожад, забыв о Мишени. Да, Кровожад пропустил нырок, и оранжевый шлем Тринадцатого сорвался, покатился, громыхая, по полигону. Голова Кровожада осталась незащищенной. Шар сработался полностью. Еще клапан- другой — и Шар высветится, иссякнет.

Кэп прижал Шар рукавицей, огладил его сверху вниз, сажая себе на ладонь, и — метнул. Шар попал. Голова Кровожада, Тринадцатого «Оранжа», была незащищенной. Шар подкатился к оранжевому шлему Тринадцатого и высветился…

«Не получилось», — подумал Кэп. Не удалось покончить с «Оранжем» во второй фазе: на полигоне оставался еще один саттелит Кровожада. Уже с надломом, но не безнадежный. Всего один бит — и очередной финал спейсбола кончился бы уже второй фазой!

Но Шар высветился. И времени для последнего бита не осталось. Теперь только в третьей фазе…

Но уж до того!.. Кэп представил, что он сейчас устроит своим саттелитам в раздевалке. Какого холода он напустит в штаны этим червякам, не сумевшим обработать всего-то двоих саттелитов «Оранжа»! Этим червякам, из-за которых он, Кэп, потерял прибавку в четверть суммы. Этим восьмерым червякам, включая так называемого Завра, который должен был прикрыть ему спину и не сделал этого. А вот Кэп сейчас выяснит в раздевалке, почему этот восьмой червяк…

Боль толкнулась от затылка, куда попал Шар во второй фазе, куда попал вчерашней ночью пятый сверху из банды Бича. Боль хлынула вниз:

плечи, грудь, живот, пах, ноги.

Он замер, пытаясь контролировать. Не смог. Надлом… Он еще смог шевельнуть пальцами.

И саттелиты, окружив его, подняли на руки и вынесли с полигона. Они вынесли Кэпа как победителя, как Тринадцатого «Маренго». Кэп был Кэпом. Он смог скрыть надлом от саттелитов. От всех восьмерых — от Завра тоже. А в раздевалке Кэп, пожалуй, не будет напускать холода в штаны своим саттелитам. Пожалеет… И выйдет в третьей фазе, как ни в чем не бывало. У него надлом, но восемь саттелитов «Маренго» справятся с одним саттелитом «Оранжа» без своего Тринадцатого. Разве нет?..

— Какую сумму они предлагают за Кэпа?! — еще раз проорал Вице, изо всех сил демонстрируя лояльность к родному «Маренго».

Теперь Босс не принял игры Вице. Босс снова стал задумчиво ковырять в ухе. Босс не был бы Боссом, если бы не уловил того, что прозевал Вице. Босс видел, что произошло с Тринадцатым «Маренго». Босс взвешивал. Босс поднял голову и сказал, глядя сквозь Вице:

— Мы отдадим Кэпа за эту сумму. «Оранж» получит Кэпа. Контракт немедленно. Думаю, они не заметили.

— Что не заметили? — Вице был ошарашен.

— Делай то, что сказано!.. Третью фазу Кэп должен провести уже за «Оранж»… Спорт есть спорт. Нужно уметь… выигрывать.

Оранжевый бронежилет Кровожада немного жал под мышками Кэпу. Спину Кэпа страховал единственный саттелит «Оранжа», у которого тоже был надлом. Шар уже стоял в захватах.

Кэп подумал, что может на прежнем авторитете отпугнуть «Маренго» и накрыть Шар. И метнуть его. И поразить Мишень. И даже выиграть финал. Малой кровью. Но выиграть. А потом набрать саттелитов для себя теперь уже в «Оранж». Через месяц он уже будет в полном порядке и сможет показать «Маренго» в следующем финале спейсбола… Через месяц «Маренго» не отделается от Кэпа малой кровью. Он припомнит им всем и каждому — вплоть до Босса. Они еще узнают, каково это — бросаться Кэпом!

Кэп сделал шаг — затылок ответил порогом боли.

Восемь саттелитов «Маренго» выжидали. Нет. Семь саттелитов «Маренго» Завр в бронежилете Кэпа отныне был Тринадцатым…

Они выжидали. Они тоже хотели поразить Мишень. Но не ту, которая дает победу малой кровью. Все они нацелились на другую Мишень…

Захваты щелкнули и выпустили Шар…

Ольга Ларионова

Короткий деловой визит

— Петр Палыч, а Петр Палыч! — Левров, не осмелившийся зажечь свет, пытался на слух определить, проснулся Дашков или требуется дополнительное воздействие.

Дашков дышал бесшумно. Дополнительное воздействие, несомненно, требовалось, но… Уже сам факт пробуждения старейшего члена Высшего Координационного Совета в четвертом часу утра был событием вопиющим. В свое время Элжбета Ксаверьевна, давая свое согласие на избрание мужа в Совет, строго оговорила неприкосновенность его покоя с полуночи и до шести. «До первого петуха, так и передайте вашему Совету! — безапелляционно заявила она тогда Леврову, совершенно забыв, что во всей Москве существовал только один петух, да и тот кричал только по знаку дрессировщика, а отнюдь не в положенное ему природой время. — Так и передайте вашему Совету. В конце концов, это единственная привилегия, которой я требую!»