Дверь в детство
Шрифт:
Стены и перегородки лаборатории, где в данный момент всё происходило, как и всё здании огромного комплекса, были совершенно прозрачные, а внизу, куда ни глянь, повсюду простирался вылизанный до зеркального блеска пол. Потолок подпирали несколько белых колонн, имевших ровную матовую поверхность. Они немного отличались от точно таких же, но только абсолютно гладких и полированных - тех, которые Егор успел разглядеть в огромных коридорах комплекса, пока шел сюда в компании со Смотрителем.
Свет, как таковой, в помещении неизменно присутствовал, правда, Егор так и не понял, откуда тот шёл, ведь отсюда до ближайшего окна, ведущего наружу, было довольно далеко. Местное
Внезапно что-то изменилось. Егор почувствовал, что предметы окружающей обстановки стали как бы растворяться, а сам он словно бы слегка приподнялся и повис в воздухе. Дыхание тут же перехватило, но спокойный голос сделавшегося вдруг невидимым Эонта Пана, вернул Егора к ощущению реальности.
– Всё нормально, вы на своем месте. То, что будет происходить вокруг вас в следующие несколько минут - это просто лишь образы. Расскажите, что вы видите?
Егор заерзал на своем месте, и появившаяся таким образом возможность вновь почувствовать свое прочно сидящее в кресле тело помогла ему совладать с возникшим лёгким головокружением.
– Пока я ничего конкретного не вижу, - ответил Егор каким-то сдавленным голосом, который даже ему самому показался совершенно чуждым - просто какая-то пустота вокруг...
Какое-то время Эонт Пан хранил молчание, и ни о чем больше не спрашивал. Егор хотел, было, заговорить сам, но внезапно осёкся, когда прямо перед собой чётко различил образ своего отца.
От неожиданности Егор даже отпрянул, но затем постарался сосредоточиться и стал смотреть внимательней.
Картинка с отцом куда-то поплыла, а затем появился образ матери. Тот был тусклым и маленьким, да и находился совсем в другой точке обзора. Егор засмотрелся на изображения обоих родителей, словно их показывали в кинотеатре на огромном экране. Мама была белокурой, молодой и жизнерадостной. Иногда ее изображение становилось четче, и тогда почему-то уменьшался и тускнел образ отца. Долгое время образы родителей мелькали, появляясь и исчезая то в одном месте, то в другом. Иногда образы двигались, и потом всё начиналось с начала.
Грусть странной волной захлестнула душу Егора, и он вдруг начал испытывать чувство тоски и грусти, вспоминая маму, когда та была ещё жива.
Вскоре Егор с интересом стал замечать, что на всех изображениях, а также в своеобразных коротких анимационных вставках отец и мать были такими, когда им было не больше 25-27 лет, однако таких изображений, когда они были бы старше, почему-то не было вовсе. Иногда Егор ловил себя на мысли, что узнает своих родителей лишь благодаря тому, что хорошо помнит, как мать и отец выглядели на старых фотографиях из их семейного альбома, так как родители вдруг становились маленькими детьми и их образы оказывались чрезвычайно непривычными на вид.
– Вы видите обоих родителей?
– голос Эонта Пана прозвучал так отдаленно, словно шел откуда-то с другой стороны длинного тоннеля.
– Да, я вижу отца и мать - Егор вновь удивился звуку собственного голоса, который изменил привычный для него тембр. Он был так глубоко погружен в созерцание знакомых и родных для него образов, что даже мысль о чем-либо в этот момент говорить казалась ему нелепой.
Внезапно все исчезло: образы молодых и юных родителей погасли, появились очертания лаборатории, и вновь возникли лица людей, которые продолжали неотрывно смотреть на Егора. Самым близким из всех было лицо Эонта Пана, который сразу же приподнял на лоб странные очки и сейчас смотрел на Егора своим голубоглазым, любопытным
Только сейчас Егор вдруг осознал, что эти самые очки, ранее надетые на носу у сидящего напротив него человека, вовсе не были обыкновенным оптическим устройством. Скорее всего, они представляли собой какой-то сложный прибор, являющийся частью лабораторного оборудования, того самого, с помощью которого над Егором и проводился данный тест.
– Это всё?
– тихим голосом поинтересовался Егор.
– В общем-то, всё...
– немного растерянно ответил Эонт Пан.
Вокруг Егора тут же стали собираться остальные участники эксперимента. Они встали полукольцом и словно бы приготовились услышать о заключительных результатах теста от руководителя лаборатории. Тот, в свою очередь пристально посмотрел на каждого из присутствующих, а затем вновь на Егора. В подробностях он поинтересовался о некоторых дополнительных деталях того, что видел Егор во время процедуры теста.
Егор поэтапно рассказал обо всём, что ему удалось разглядеть, однако его ответ, похоже, не очень порадовал сгрудившихся вокруг него работников отдела.
– Скажите, Егор, какими именно вы видели своих родителей? Расскажите, что еще было в ваших видениях кроме описанных вами образов.
Стараясь быть последовательным, Егор вспомнил ещё несколько, как ему показалось, несущественных деталей. Когда он закончил говорить, лица собравшихся вокруг него людей сделались ещё более озабоченными. Наконец, Эонт Пан, окончательно стянув со лба похожий на очки прибор, медленно заговорил:
– Видите ли, Егор, ваш случай настолько выходит за рамки, что я просто вынужден сказать вам - вы не совсем обыкновенный человек. И это отнюдь не какая-то метафора, а самая что ни на есть правда. Вероятность вашего существования в мире равна примерно одной миллионной части процента.
До Егора не сразу дошел смысл сказанных Эонтом Паном слов, поэтому он молча сидел, хлопая глазами, по порядку переводя свой недоумённый взгляд с одного лаборанта на другого.
– Подождите, что вы имеете в виду?
– наконец выдавил он с пониманием того факта, что в данную минуту он просто глупо улыбается, совершенно ничего при этом не соображая.
Эонт Пан потер пальцем свой нахмуренный лоб и продолжил, словно разговаривая сам с собой.
– О том, что в структуре вашей личности может присутствовать крайне редкая аномалия, ни вчера, ни ранее никто из нас и предположить не мог. Однако же, исходя из проведенных только что с вами тестов, она действительно в вас есть.
– Но что это означает? Почему вы всё время говорите какими-то загадками?
– растерянно проговорил Егор, чувствуя неловкость от направленных на него множества внимательных взглядов. Он всё еще надеялся на удобный случай, чтобы задать свои вопросы, и услышать на них ответы, но был сейчас крайне растерян от всего того, что услышал.
Эонт Пан задумчиво побарабанил пальцами по маленькому приборному столику, затем резко поднялся со своего стула. Он отозвал всех сотрудников лаборатории в другую часть комнаты, что-то с ними обсуждая. Егор по-прежнему продолжал сидеть в кресле, подняться из которого почему-то не осмеливался, хотя его движений, кроме миниатюрных датчиков, до сих пор прикрепленных к его телу, ничего не ограничивало. Отсюда, со своего места, он увидел, как все те люди, которые только что активно участвовали в лабораторном анализе, начали оживленно о чем-то спорить. Сам Эонт Пан в течение общего разговора сохранял строгое и сдержанное выражение лица, иногда бросая какие-то короткие реплики в ответ кого-то из окружавших его сотрудников.