Дверь в полдень
Шрифт:
— Я Елене не нужен. Я при ней как пятое колесо в телеге.
— Она в самом деле такая крутая, как о ней пишут?
— Еще круче. Ссориться с ней — даже не думайте.
— Я и не думал никогда, — заверил его Иван Георгиевич. — А как наши власти российские поживают? Уже оплели портал колючей проволокой?
Колян вспомнил, что в двадцать первом веке вокруг портала никакой охраны не было, и запоздало удивился.
— Нет, — сказал он. — Нет там ни колючей проволоки, ни блокпостов, вообще никакой охраны, даже странно. Помнится, Станислав тоже удивлялся, он еще звонил кому-то, ругался.
— Возможно, — сказал Иван Георгиевич. — Я слышал, вы Бесланский теракт предотвратили?
Колян вспомнил кровавую бойню, которую они устроили с Еленой, и поежился.
— Предотвратили, — сказал он. — Видели бы вы, что от того грузовика осталось…
— Я видел, — сказал тесть. — Москомп показывал видеозапись, впечатляет. По ночам кошмары не снятся?
— Пока нет.
— Вот и хорошо. Новые технологии в нашем времени уже используются?
— Какие технологии? Москомп что-то уже передал в прошлое? Что?
— Точно не знаю, — сказал Иван Георгиевич. — Знаю только, что сюда прибыла делегация ученых из нашего времени.
— Не надо врать, — поморщился Колян. — Ни за что не поверю, что вы с ними еще не познакомились.
— В этой делегации больше ФСБшников, чем ученых. И все такие напряженные, от всего шарахаются… пока. Думаю, недели через две размякнут.
— И тогда вы нанесете удар, — закончил Колян фразу тестя.
Иван Георгиевич поперхнулся табачным дымом и закашлялся.
— Что с тобой, Коля? — спросил он. — С головой все в порядке? Какой еще удар?
Колян смущенно пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он. — Я уже привык, что вы всякие козни строите.
— Не козни, а интриги, — поправил его Иван Георгиевич. — Интриги я и сейчас строю, только в другом направлении. Я двух кибернетиков нашел…
— Они исследуют код москомпа? — догадался Колян. — Но это же очень сложная задача! В двадцать восьмом веке квалифицированных кибернетиков практически не осталось, а тем, кто есть, придется так долго учиться…
— А кто сказал, что я нашел кибернетиков в этом времени? — деланно удивился Иван Георгиевич. — Одного я вывез из 2020 года, другого из 2036. Оба китайцы. Сидят, трудятся, рады по уши. Говорят, что уже научились какие-то простые вещи программировать. Пытались мне свои достижения популярно объяснить, но я ничего не понял, у них все слишком научно. Говорят, что реальных результатов можно ожидать недели через две.
Колян подумал, что ослышался.
— Через сколько? — переспросил он.
— Через две недели.
— Но… Москомп говорил, что кибернетике надо учиться несколько месяцев, если не лет…
Иван Георгиевич самодовольно ухмыльнулся:
— Так я китайцев не из деревни брал. Оба входят в первую сотню лучших программистов мира, каждый в своем времени. Причем они не просто программисты, они ученые, один из них проектировал первого псевдоинтеллектуального робота, а второй специализировался по суперкомпьютерам, сделал что-то крутое, а что именно, я не понял — слишком научно.
Колян покачал головой. Трудно сказать, чего было больше в этом жесте — восхищения великолепной выдумкой тестя или огорчения, что хорошая идея опять
— Хорошо, — сказал Колян. — Допустим, вы научитесь программировать москомп напрямую, в обход всех блокировок. А цель какая?
— Как обычно, — улыбнулся Иван Георгиевич. — Мировое господство. Какая еще может быть цель?
Колян не понял, шутит его тесть или говорит серьезно. Была у Ивана Георгиевича такая черта — при желании он мог нести полнейшую чушь с глубокомысленным видом или, наоборот, излагать дельные соображения так, чтобы всем казалось, что он шутит. Очень удобный прием — позволяет обратить серьезный разговор в шутку, если понимаешь, что собеседники отнеслись к твоим идеям отрицательно.
Колян решил, что в данном случае тесть говорит серьезно.
— И зачем вам мировое господство? — спросил Колян.
— Как зачем? Еще Троцкий говорил: цель — ничто, движение — все. Получим мировое господство — что-нибудь еще придумаем. Пока мне нравится сама мысль. Представляешь — в один прекрасный момент все доктора дружно оказываются в заднице, а миром правит неизвестно кто. Заодно и зулусов от машины времени отсечем.
— У них другие компьютеры, — заметил Колян.
— Компьютеры другие, а сеть та же. Почти на все населенные планеты протянуты через телепортаторы кабели с Земли, а если кабелей нет, все равно пакеты обновления их компьютеры получают с Земли. Я все уже продумал. Китайцы сделают пакет обновления для операционной системы, мы запустим его в сеть, подождем, пока его повсюду установят, и все, финита ля комедия.
Колян ошарашено помотал головой.
— За такие дела вас распнут, — сказал он.
— Не распнут, — хищно улыбнулся Иван Георгиевич. — Некому будет распинать. Что бы местные доктора о себе ни думали, человечеством уже давно командуют не они, а компьютеры. А когда мы с тобой станем командовать компьютерами, от докторов уже ничего не будет зависеть. Только не думай, что я собираюсь играть в темного властелина. Я, конечно, чуть-чуть поиграю — замок, гарем… Но человечеству от моей власти будет только лучше. Ты же видишь, какое вокруг болото. Раньше народ хотел хлеба и зрелищ, а теперь он даже этого не хочет, потому что и хлеба, и зрелищ повсюду навалом. Целая плеяда миров населена людьми, которым нечего больше хотеть. Они же в животных превращаются! Если не будет твердой руки…
— Про твердую руку я уже слышал, — перебил тестя Колян. — Можете меня не агитировать.
— Об этом никогда не вредно послушать, — не унимался Иван Георгиевич. — От демократической лапши скоро уши отвалятся, но исторические закономерности демократам не отменить. А закономерность простая — чем больше демократии, тем больше неорганизованности и безобразия. В древнем Риме была демократия и к чему это привело? К восстанию Спартака. А потом пришел Цезарь и все стало нормально. В средневековой Италии в каждом городе была своя республика, банкиры в золоте купались, а простой народ как жил в нищете, так и дожил до прошлого века. Только при Муссолини дела стали налаживаться. Или совсем свежий пример — Ельцин и Путин. При ком лучше жилось?