Дверь в сказочный ад

Попов Андрей Викторович

Холодную радость и холодное тепло.

Глядя на природу, я на какие-то блаженные мгновения усомнился в существовании таинственного Голоса, в существовании зверей и всяких бредовых идей. Все это вместе взятое вдруг показалось непозволительной для здравого рассудка роскошью, сказать проще — обыкновенной глупостью, миражом слишком доверчивых чувств.

Голос не появлялся минуту, две, три…

А то, что начало твориться потом, вряд ли поддается вразумительному осмыслению, тем более — вразумительному описанию. Теперь мне пришлось усомниться не только в собственном рассудке, но и в том, что этот рассудок когда-либо существовал в мире. Пусть будут изложены только факты, во всяком случае, таким образом, какими они предстали пред моими глазами.

Начала слегка колебаться земля,

став непостоянной как море. Зленные волны травы покачивали мое тело в такт собственным амплитудам. Лес тревожно загудел, стволы деревьев сильно изогнулись. Сначала показалось — это от ветра, но тут же я понял, что ошибся. Деревья стали как-то резко укорачиваться в своих размерах, то ли врастая в землю, то ли деформируясь, будучи придавленные тяжестью неба. И та, и другая версия выглядели одинаково бестолково. Их ветви ломались и опадали на землю, как опадают осенью листья. И эти странные, ничем не объяснимые метаморфозы происходили повсюду: с севера, с юга, со всех сторон света. Уже через несколько минут стволы (причем — все до единого) видоизменились настолько, что походили на покрытые корой изваяния человеческих тел. Всюду вокруг меня, насколько позволял улавливать взор, стояли мириады древесных скульптур с протянутыми в мою сторону сучковатыми, как две ветки, руками и тонкими пальцами в виде коротких прутиков. Головы скульптур слегка шевелились, а в их облике… я вдруг узнал самого себя. Вырезанные из дерева нос, губы, брови — точная копия моего лица. Передо мной находились сотни тысяч буратиноподобных Майклов Айрлэндов, растущих прямо из земли, и я даже не знал, как на все это реагировать. Все деревянные лица шевелились и что-то там шептали. В лесу не осталось ни одного нормального растения. Даже кустарники превратились в каких-то покрытых корой пауков, выдернули свои корни и принялись бегать по траве.

Творилась дикая бессмыслица. Силы Абсурда словно взбесились, вошли в свой апогей и решили развлечь меня игрой на моих собственных нервах… Нет, нет, это еще не все. Дальше еще интересней! Изумление и ужас в моей душе нарастали одинаково быстро, и я даже не знал, какому из этих двух пока еще человеческих чувств отдать предпочтение. Творческие силы безумия уже в наглую бесновались на моих глазах.

В какой-то миг показалось, что земля принялась вращаться. Причем — вокруг меня! Впрочем, нет… Если сказать точнее, то вращение происходило вокруг могилы Маклина. И я вместе с кладбищем, вместе со всей планетой, вместе с неисчислимым количеством деревянных скульптур, вместе с небом и облаками начал плавно перемещаться по часовой стрелке. Прямо как на детской карусели! Почему-то меня все это стало уже забавлять, я как-то быстро привык к царившей вокруг неразберихе, что вдруг потерял способность чему-либо удивляться. Поэтому происходящее в дальнейшем наблюдал уже более спокойно.

Солнце стало резко терять высоту, потом упало на землю и, подобно резиновому мячику, начало подпрыгивать вверх-вниз, опаляя своим огнем кричащие от боли скульптуры. Потом подул порывистый ветер, который унес солнце далеко за горизонт, во вселенной наступила идеальная темнота с рассеянной в ней пылью фосфорирующих звезд. Закончилось все тем, что не было уже ни привычного нам неба над головою, ни земли под ногами. Я находился посреди галактической пустоты, где верх и низ вряд ли чем отличались друг от друга. Возможно, это был центр вселенной или ее периферия. Иллюзия ли то, реальность ли, материя или ее уродливые тени — все перемешалось, как в голове, так и вне ее. Последняя картина, представшая взору, выглядела следующим образом: в космосе, то есть в абсолютно пустом пространстве, покрытая травой висела могила Маклина. Из нее торчал тот самый перевернутый вверх тормашками католический крест. Вместе с землей исчезли и странные скульптуры. Вокруг — одни только звезды. Некоторые из них сияли довольно ярко, другие слабее, третьи — лишь призрачно мерцали. Но ни одна звезда не стояла на месте. Все они медленно вращались по гигантским, не измеримым даже мыслью, орбитам, центром которых являлась опять-таки эта МОГИЛА — на данный момент, пожалуй, единственное, что существовало реально.

Как и подобает в подобных ситуациях, я зажмурил глаза,

потряс головой, до крови раскусил губу, но на структуре обозреваемого мироздания это никак не отразилось. Вселенная продолжала издевательски кривляться, сбросив с себя бремя всяких физических законов и вообще — здравого смысла. Тогда снова возник на время притихший Голос:

– МИСТЕР АЙРЛЭНД, НЕУЖЕЛИ ТЫ ДО СИХ ПОР БУДЕШЬ УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО НАХОДИШЬСЯ В ПРИВЫЧНОМ ДЛЯ ТЕБЯ МИРЕ? ТЫ В УПОРСТВЕ УМА СВОЕГО НИКАК НЕ ПОЙМЕШЬ, ЧТО Я И ТОЛЬКО Я ЯВЛЯЮСЬ ЗДЕСЬ ПОЛНОВЛАСТНЫМ ХОЗЯИНОМ, ТВОРЮ И РАЗРУШАЮ, УМЕРЩВЛЯЮ И ВОСКРЕШАЮ.

Вымотанный до предела, я лишь понуро молчал. Далее начали происходить обратные превращения: движение звезд остановилось, под ногами образовалось нечто твердое — надо полагать, почва. Вновь замельтешили призраки деревьев, пока не обрели ясные контуры и цвета. На небе опять зажглось солнце, словно в его потухшие угли подбросили свежих дров, и оно вспыхнуло с новой силой. Едва его свет, довольно непривычный после галактической тьмы, озарил все вокруг, я понял, что снова нахожусь в лесу среди старого заброшенного кладбища. Над головой — родное для взора небо, украшенное серыми, безликими облаками. Деревья, как и прежде, стояли задумчиво и угрюмо. Как выглядело происходящее их глазами, я не знал. Но все они теперь казались самыми настоящими, без малейшей тени какой-то иллюзорности или обмана.

Во мне не находилось ни слов, ни мыслей, ни проявления каких-либо чувств. Только имманентные моей душе усталость и пустота. Если этот Голос, как джин выпущенный из бутылки, по одному желанию может перемещать горы и моря, если над миром больше не властвуют законы, нет логики, нет причинно-следственных связей, нет ничего, хоть отдаленно связанного с порядком и закономерностью… словом, если все происходящее происходит в действительности, а не является эмпирическим обманом, тогда я просто молчу… и мне не чего добавить к сказанному.

Голос, дав мне время на размышление, вновь напомнил о себе:

– СМОТРИ И ДЕЛАЙ ВЫВОДЫ, МИСТЕР АЙРЛЭНД. ЕСЛИ УЖ ТЫ НЕ ДОВЕРЯЕШЬ СОБСТВЕННЫМ ГЛАЗАМ И СОБСТВЕННЫМ ЧУВСТВАМ, МОЖЕШЬ ВОЗЗВАТЬ К РАССУДКУ. ТОЛЬКО В ДАННОЙ СИТУАЦИИ ОН БУДЕТ ТЕБЕ ПЛОХИМ СОВЕТЧИКОМ.

После непродолжительного шока, парализовавшего мысли и волю, во мне опять начала пробуждаться некая умственная деятельность. Я заговорил вслух, причем — сам с собой. Но духу Маклина показалось, будто я обращаюсь к нему:

– Выходит… выходит, все эти последние дни я не общался ни с одним живым человеком? Все мои разговоры с миссис Хофрайт, с Голбинсом, прогулки с мисс Эленой… что это вообще? И никакого доктора не было? И в камере с заключенными я не сидел?

– В СКАЗКЕ, СОЗДАННОЙ МОИМ СЫНОМ, МИСТЕР АЙРЛЭНД, РЕАЛЬНО СУЩЕСТВУЕТ ТОЛЬКО ТО, О ЧЕМ ТЫ ЧИТАЛ В КНИГЕ. ПРЕЖДЕ ВСЕГО ЭТО ГЛАВНЫЕ ПЕРСОНАЖИ: МУВР, СТУВР, ГРУВР, КХНУВР, САУВР И ЛЕКТУВР. ДАЛЕКО ЗА ХОЛМАМИ ЕЩЕ ЖИВЕТ ДРАКОН. А ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ: ТВОЙ ЗАМОК, СЛУГИ, С КОТОРЫМИ ТЫ ЯКОБЫ РАЗГОВАРИВАЕШЬ, ДАЖЕ ЭТОТ ЛЕС И ДЕРЕВЬЯ, СОЛНЦЕ И ОБЛАКА — ВСЕ ЭТО ЛИШЬ ПРОЕКЦИИ РЕАЛЬНОГО МИРА ПО ТРЕМ КООРДИНАТАМ КВАЗИПРОСТРАНСТВА, УПРАВЛЯЕМЫЕ В БОЛЬШЕЙ СТЕПЕНИ ТВОИМ СОБСТВЕННЫМ ВООБРАЖЕНИЕМ, ЧЕМ СВОИМИ РЕАЛЬНЫМИ ПРОТОТИПАМИ. ТВОЕ ВООБРАЖЕНИЕ ИГРАЕТ С ЭТИМИ ОБРАЗАМИ КАК С МАРИОНЕТКАМИ…

– Послушай! — перебил я его. — Давай оставим пока философию. Скажи: эти проклятые звери вообще когда-нибудь насытятся?

– А ТЫ САМ КОГДА-НИБУДЬ НАСЫЩАЛСЯ — ТАК, ЧТОБЫ РАЗ И НАВСЕГДА? НЕУЖЕЛИ, ПОЕВ СЕГОДНЯ, ТЫ НЕ ЗАХОЧЕШЬ ТОГО ЖЕ ЗАВТРА?

– И долго это будет продолжаться?

– ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ТЫ НЕ ПРИНЕСЕШЬ СВОЮ ЖЕРТВУ… МИСТЕР АЙРЛЭНД, ТЫ УПОДОБИЛСЯ ТОЙ ГЛУПОЙ МЫШКЕ, ЧТО ИЗ ЛЮБОПЫТСТВА СУНУЛА СВОЙ НОС В АРОМАТНО ПАХНУЩУЮ МЫШЕЛОВКУ. ДА И ТА, ВПРОЧЕМ, СЧАСТЛИВЕЕ ТЕБЯ: ОНА ОТМУЧИЛАСЬ И СДОХЛА. А ТЕБЯ КАЖДУЮ НОЧЬ, ГДЕ БЫ НЕ НАХОДИЛСЯ, КУДА БЫ НЕ ПРЯТАЛСЯ, ЧТО БЫ НЕ ПРЕДПРИНИМАЛ, ОЖИДАЕТ ОДНА И ТА ЖЕ УЧАСТЬ. И НЕ МНОЙ ЭТО ПРИДУМАНО, ТАК НАПИСАЛ МОЙ СЫН, А КАЖДАЯ СТРОКА НА СТРАНИЦАХ ЕГО СКАЗКИ ДЛЯ МЕНЯ СВЯЩЕННА. УВЫ, МИСТЕР АЙРЛЭНД, Я ХОРОШО ПОНИМАЮ, ЧТО ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ, НО Я НЕ СПОСОБЕН К СОСТРАДАНИЮ. ПОЛУБОЖЕСТВЕННАЯ СУЩНОСТЬ ЛИШИЛА МЕНЯ МНОГИХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЧУВСТВ. И, РАЗ УЖ Я НЕ МОГУ ТЕБЕ ПОСОЧУВСТВОВАТЬ, ТО ХОТЯ БЫ ГОРЬКО ВЗДОХНУ В ЗНАК СОЛИДАРНОСТИ С ТОБОЙ.