Дверь в...
Шрифт:
Наши отношения продолжали балансировать на грани, Эдвард больше не делал попыток напасть на меня с поцелуем или выпить моей крови, хотя я видела, что иногда ему хотелось и того, и другого. Сама я тоже не решалась преступить грань, понимая, насколько это опасно – и для моего тела, и для сердца, когда он через год уйдет.
Спустя месяц мы все еще оставались друзьями, это стало нормальным, хотя подруги закатывали глаза и нетерпеливо ждали сообщения, что у меня официально появился парень. Интересно, проявили бы они тот же энтузиазм, когда бы узнали, что этот парень – настоящий вампир
Ситуация ухудшилась, когда Эдвард перестал уходить каждую ночь. Он сказал, что ему стало легче контролировать себя, он уже не испытывал жажду ежесекундно, привык к новому режиму питания, а также привык к человеческому запаху, окружающему его в городе. Он стал посещать заповедник один-два раза в неделю, этого оказалось достаточно.
Обычно, когда я ложилась спать, он просто оставался на своем месте напротив компьютера, только стул сменило кресло, а монитор – книга. Темнота не мешала ему читать, его зрение было поразительным. Я ложилась в постель, чувствуя спиной его взгляд, и по моему телу неизменно начинали бегать мурашки. Было совсем непросто засыпать под его пристальным наблюдением, но я не хотела выгонять его из комнаты, это было бы невежливо. К тому же, мне, стыдно признаться, нравилось, что он на меня смотрел.
Напряжение между нами возрастало с каждым днем. Мы постоянно случайно прикасались друг к другу на кухне или во время бурного обсуждения телепередачи или фильма, и меня неизменно пронзал электрический разряд, потому что Эдвард никогда не отнимал руку мгновенно, в отличие от меня. Я отдергивала, пугаясь собственных ощущений, пыталась перевести внимание на то, что мы делали до этого, а Эдвард наклонялся ко мне, словно магнит.
Если это происходило на кухне, то я обычно отворачивалась спиной, развивая бурную деятельность у плиты, а Эдвард, изображая любопытство, глядел через мое плечо, как я нарезаю овощи. Мы оба делали вид, что не замечаем, как он медленно вдыхает мой запах. Я замирала от страха, что он хочет выпить моей крови, в то время как вдоль моей спины бежал электрический разряд, прямо в живот и ноги, делая их слабыми. И это уже было вовсе не от страха, а от сильного, подавляющего возбуждения. Я оборачивалась, а он всегда улыбался, и невозможно было определить, понимает ли он, что делает со мной.
Если все происходило на диване, когда мы смотрели телевизор, то я старалась занять позицию на противоположной стороне, чтобы не искушать себя. Но Эдвард во время спора или обсуждения в какой-то момент всегда оказывался рядом. Иногда он случайно касался моего плеча, и его пальцы скользили вниз, где он пытался взять меня за руку. Я игнорировала жест, отвлекая Эдварда разговором, хотя глупо было бы отрицать, как сильно мне хотелось, чтобы он не останавливался.
Иногда он привлекал меня в объятия, чтобы смотреть кино вместе, но я не могла расслабиться ни на мгновение. Такое стирание границ пугало меня, я все еще пыталась направить наши отношения в дружеское русло.
Просто в какой-то момент мое желание достигло точки кипения. Эдвард был в душе, снова с открытой дверью, как всегда. Намеренно ли он это делал или случайно, но я снова остановилась, чтобы подсмотреть, наивно полагая, что остаюсь незамеченной.
Я закусила губу, когда поняла,
Обычно я ложилась лицом к стене, пытаясь унять неуместное предвкушение, ожидание того, что он не выдержит и заберется ко мне в постель. Проходили минуты в полной тишине… и я, не дождавшись решения Эдварда, нервозно засыпала.
Но сегодня я больше не могла терпеть. Даже на расстоянии взгляд Эдварда заставлял мое тело трепетать от желания, мои нервные окончания были напряжены, а кожу покалывало, так сильно я хотела ощутить нежные прикосновения. В конце концов, у меня почти два года не было парня! Неудивительно, что я сходила с ума.
– Знаешь, мне трудно уснуть, когда ты смотришь на меня, - проворчала я, не поворачиваясь к нему лицом. Хотела высказать свое растущее раздражение, не могла держать в себе. Жить вместе, не переходя границ, оказалось очень сложно. Быть может, было бы лучше отселить его. Либо махнуть рукой и стереть воздвигнутый мной барьер, пустив ситуацию по другому руслу. Я уже не знала, что лучше: быть осторожной и беречь себя или взять все, что можно, от нынешнего момента, не думая о будущем, о том, как будет больно потом расставаться. Ведь когда он уйдет, больно будет уже в любом случае. Так не слишком ли расточительно упускать время?
– Мне тоже трудно… - ответил он загадочно, и даже эти простые, но несущие двойной смысл, слова заставили мышцы моего живота сократиться от наслаждения.
Ах, пропади все пропадом, решила я. Больно, страшно, опасно – все это померкло перед силой моего желания. Я не была легкомысленной, нет. Но в этот момент очень захотела стать ею.
– Я подумала, что мне было бы проще, если бы ты хотя бы притворялся, что спишь, - прошептала я, горло сдавило от смущения, поймет ли он меня правильно, или нет.
– Что ты предлагаешь? – тоже шепотом спросил он. – Кровать-то одна.
– На ней достаточно места, - я отчаянно покраснела, радуясь, что он не увидит этого в темноте, тем более что мое лицо было скрыто краешком одеяла, который я натянула.
Мои волосы обдул ветерок, и я отчетливо ощутила, что Эдвард рядом, он замер возле кровати. То, с какой скоростью он метнулся сюда, говорило о силе и его желания тоже. Хотя я была вовсе не уверена, что сегодня и сейчас – тот момент, когда я готова зайти далеко. Может, он правда просто полежит?..
Наивная, я хотела не этого. Во мне боролось непримиримое противоречие: страх за свою безопасность и желание обладать.
– Я не знаю... мне раздеться? – спросил он, и я сглотнула, понимая, что у него нет никакой пижамы.
– Как тебе удобнее, - предложила я хрипло, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
Уже спустя, казалось бы, мгновение одеяло приподнялось, и я чуть не застонала от облегчения, почувствовав его руку на своей талии. С этого мгновения «страшно», «опасно» и «нельзя» потеряли свое значение. Осталось только «хочу» и «безрассудно».