Дверь, ведущая в ад
Шрифт:
– О Сании Хакимовой из Татарстана?
Подполковник Зимин и капитан Низамова переглянулись. Очевидно, то, что мне были известны имя и фамилия пропавшей девушки, не доставило им большой радости.
– Именно так, – кивнул Зимин.
– Ничего, – ответил я. – Кроме того, что она, как вы верно выразились, бесследно исчезла, что также работала продавщицей в кафе «Берлога» и тоже была рыженькой.
При слове «рыженькой» подполковник Зимин и капитан Низамова снова переглянулись.
– Вы считаете, что исчезновение
– А вы так не считаете? – вопросом на вопрос ответил я. – Разве то, что обе девушки работали в одном и том же кафе и обе были рыженькими, – это просто совпадения? Я в такие совпадения не верю и считаю, что в Измайловском парке появился очередной маньяк.
– А если это вернулся один из старых маньяков? Отсидел положенный срок и принялся за старые дела? Вам такое не приходило в голову?
– Приходило, – кивнул я и добавил не без доли бахвальства: – Но эта версия мной уже отработана.
– Вот как? – поднял брови следователь по особо важным делам. – Значит, по-вашему, в Измайловском парке появился маньяк, который нападает на девушек с рыжими волосами?
– Да, я так думаю.
– И потому вы попробовали сегодня закинуть наживку в виде рыжеволосой девушки Ирины? – Эти слова напрочь перечеркнули мое предположение, что Зимин не очень далек умом. – А кто вам дал право рисковать совершенно посторонним человеком? Вы ведь не станете отрицать, что Ирина вам хорошо знакома?
Я понял, что следователь Георгий Валентинович Зимин прекрасно осведомлен о наших с Ириной отношениях. И хотя он был прав в том, что рисковать ею все же не стоило, я решил придерживаться нашей и Ириной договоренности и сказал:
– Отрицать, что я знаком с Ириной, я не стану. Но вы ошибаетесь насчет наживки. Мы просто поссорились с ней…
– И вы позволили, чтобы ее вызвался проводить незнакомый вам человек?
– Я хотел посмотреть, как далеко в нашей ссоре Ирина может зайти, – ответил я.
– А если бы он стал к ней приставать? – поинтересовался подполковник Зимин. – Тогда что?
– Ну, я шел сзади и успел бы ее выручить.
– Но ее успели выручить другие, – заметил следователь.
– Я не думаю, что ее вообще нужно было выручать. Ведь ничего особенного не происходило: они просто шли и разговаривали, и попыток обидеть как-то Ирину со стороны ее спутника вовсем не наблюдалось.
– Значит, о действиях Андрея Батина с его приятелями вы ничего не знали? – спросил Георгий Валентинович, пытаясь поймать мой взгляд.
– Не знал, – ответил я и честно посмотрел сначала на него, а потом на капитана Низамову.
– Хорошо, – кивнул Зимин. – Но на всякий случай хочу предупредить вас, что всякая самодеятельность с вашей стороны не только не желательна,
А зря все-таки он сказал это слово: «приказываю». Да еще таким тоном…
– Вы, наверное, перепутали наш телеканал с каким-то другим, товарищ подполковник… Что же касается вашего «настоятельного приказания», то хочу вам заметить: приказывать мне могли только мои папа и мама, и то лишь до достижения мной восемнадцатилетнего возраста, – ощетинился я. – Еще мне может приказывать мой шеф. И иногда я эти приказания исполняю…
– А кто ваш шеф? – недобро прищурился следователь по особо важным делам.
– Мой шеф – хороший и умный человек. И давление на него с вашей стороны может вызвать у него примерно такую же реакцию, какую вызвало ваше приказание у меня, товарищ подполковник.
– Напрасно вы полагаете, Русаков, что мы не найдем на вас управы, – вдруг ледяным тоном заговорила капитан Низамова. – Вы просто не знаете еще всех наших возможностей. Или вы надеетесь на помощь майора Коробова? – усмехнулась она, выказав относительно достаточную осведомленность. – Уверяю вас, зря надеетесь…
– Я всегда надеялся только на себя, – заявил я. – И делаю всегда то, что сам считаю нужным.
– Мы вас предупредили, Русаков, – сказал Зимин. – А теперь давайте успокоимся и продолжим.
Мне показалось, что капитан Низамова что-то еще хотела сказать, колкое и обидное, чтобы последнее слово, так сказать, осталось за ней, но, встретившись с взглядом подполковника, передумала.
Далее пошли вопросы, напрямую дела убийства Ларисы Бекетовой и исчезновения Сании Хакимовой не касающиеся. Низамова что-то раздраженно писала в своем блокнотике. Скорее всего, это были какие-нибудь негативные выводы и замечания, касающиеся моих ответов и меня лично, о которых после моего ухода она поведает Зимину, чтобы они вынесли заключение, был ли я перед ними искренен и честен и стану ли продолжать свое расследование, несмотря на полученный запрет. Но мне, собственно, до всего этого было уже мало дела. Я тоже сделал свои выводы.
– Вы свободны, – не глядя на меня, произнес Зимин, и я вышел из кабинета.
Ирина встретила меня в коридоре встревоженным взглядом, но я ее успокоил:
– Все нормально. Душевно так поговорили… Весьма приличные люди.
Она ничего не ответила, и мы молча покинули отделение.
На улице было уже темно. Шел легкий снежок, который, ложась под наши ноги, мягко похрустывал. От чистого и свежего воздуха дышалось невероятно легко. Словом, погода была просто предназначена для прогулок.