Дверь. Альбом
Шрифт:
Мама холодно посмотрела на него.
— Люди, которые могли что-то сказать, теперь уже ничего не скажут, доктор, — заметила она. — Кроме того, зачем копать дальше? Это исчезновение моего шофера может означать только одно.
— Вы действительно считаете Холмса виновным в убийствах?
— А почему нет? Вероятно, он уже давно спрятал где-то золото, а сейчас убежал вместе с ним. И кто, кроме Холмса, мог ударить Луизу?
— Но ведь он был заперт в спальне? Я прав?
— А откуда вы знаете, что у него не было второго ключа?
— Но зачем ему
— А это уж дело полиции решать, зачем он это сделал, — холодно заметила мама. — Хотя то, что они узнали, ничего не объясняет. Но люди делают странные вещи, доктор. Я прекрасно помню, как наш дорогой епископ встал однажды ночью, вошел в спальню своей жены и буквально оторвал спинку ее кровати. Потом он объяснил, что сделал это во сне. Но я всегда сомневалась.
Когда я вышла проводить доктора, он сказал мне то, о чем я думала сама:
— Не разубеждайте ее. Возможно, она и права. Но я другого мнения. Ей приятно так думать, она может согласиться с тем, что Холмс преступник. Он принадлежит к тому классу, который, по ее мнению, является средой для возникновения преступников. Но она всегда боялась, что преступником может быть кто-то другой, из ее среды. Не забывайте об этом, Лу. Она боялась этого с самого начала.
Этот разговор состоялся часов в шесть, и до девяти вечера мы ничего не знали ни о Холмсе, ни о машине.
Потом инспектор Бриггс сообщил мне, что машина нашлась, а Холмс все еще не объявился.
— Ваша машина у нас, мисс Холл. Мы нашли ее довольно далеко от города. Шериф отогнал ее к себе, а завтра утром доставят вам.
Энни впустила его в библиотеку. Он опять пощипывал губу и внимательно смотрел на меня.
— Знаете, мисс Холл, чем глубже я влезаю, в это дело, тем тверже становится моя уверенность, что за всем этим кроется какая-то история. Узнайте, что это за история, и вы все поймете. А когда мы все поймем, то решим, что же это такое: ужасное преступление или что-то еще. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Мне кажется, убить двух женщин — довольно ужасное дело, не правда ли?
— Убивать — вообще ужасно. Но ужасно также посадить кого-то на электрический стул, если он не заслуживает этого. Я всю ночь не смыкаю глаз, думая о вещах, в которых не уверен, хотя публика считает, что это бесспорные вещи. Вот так-то… — Он наклонился вперед. — Что такое ваш Полумесяц? Родственные связи, старые ссоры, странное поведение, как, например, поведение миссис Тэлбот, которая запирается у себя в доме от всех на ключ. А почему ссорятся молодые Веллингтоны? В чем дело? Да и ваш дом. Какие между вами отношения? И как связан со всем этим Холмс? Насколько я помню, он возил вашу мать кататься в то время, когда была убита миссис Ланкастер.
— Совершенно верно, инспектор. Но с тех пор он стал вести себя очень странно.
Инспектор внимательно меня слушал, когда я стала рассказывать, как Холмс вырывал страницы из книги, хотя, как мне кажется, он придал этому событию гораздо меньше значения, чем Герберт Дин.
— Странно, — прокомментировал Бриггс. — Полагаю,
— Это был детектив.
— Да? Но это еще не значит, что он преступник. Полагаю, в наше время детективы читают даже самые лучшие люди! И не думайте, что Холмс убийца. Он не убивал миссис Ланкастер. Это совершенно точно. Возможно, с самого начала он догадался, где находятся деньги. А золото тяжелое. Поэтому он и взял машину. Но и это довольно странно. Он пользуется такой заметной машиной, как лимузин. Кроме того, на нем форма шофера. И потом: если человек хочет бежать с деньгами, он делает это ночью и старается быть незаметным. А теперь давайте поговорим о Полумесяце, начиная с дома у ворот. Этот Джим Веллингтон — он племянник миссис Ланкастер, я прав?
— Племянник ее первого мужа. Он и Джордж Тэлбот двоюродные братья. Его дядя так давно умер, что мы все считали миссис Ланкастер его тетей. Мать Джима носила фамилию Тэлбот.
— Интересно. Вы все связаны между собой родственными узами, не так ли?
— Мы — нет. И Дэлтоны — тоже нет.
— Хорошо. Вернемся к Веллингтонам. Он, насколько мне известно, сирота?
— Да, его мать умерла десять лет назад. Она была довольно странной женщиной, но Джим, конечно, вполне нормальный.
— Чем странной?
— Точно не могу сказать, — ответила я неопределенно. — Она была очень религиозной, если это можно считать странным! Помню, она много гуляла и сама с собой разговаривала. Когда я была маленькой, то боялась ее. В остальном она была вполне нормальной. Даже очень умной женщиной. Я… Знаете, инспектор, мне кажется ужасным так говорить о людях. Она была очень доброй женщиной. Много денег отдавала бедным.
Он кивнул.
— Ладно. Нормальной она была или ненормальной, но теперь ее нет. Думаю, вы знаете, что Веллингтон отказался от наследства, оставленного ему теткой? У него у самого много денег, наверное?
— У него хороший доход, но…
— У него экстравагантная жена! Не будем об этом. Вы не думаете, что Джим Веллингтон мог совершить убийство из-за денег, ведь так?
— Уверена в этом. Он… Понимаете, у него просто не хватило бы на это смелости, инспектор.
— Насколько мне известно, вы не всегда так думали о нем.
Я почувствовала, что краснею.
— Это не имеет никакого отношения к делу.
Он придвинулся ко мне.
— Почему вы не вышли за него замуж, мисс Холл? Это не просто нескромный вопрос. У вас должны были быть на это причины.
— Я не могла оставить маму одну.
— А она бьша против? Почему? Потому что его мать была, как вы говорите, странной?
— Нет. Но, видите ли, она тяжело пережила смерть моего отца, и…
— Конечно, будучи хорошей дочерью, вы принесли себя в жертву. Да, люди бывают разные. Но пойдем дальше. У Дэлтонов здесь есть родственники?
— Нет. Миссис Дэлтон получила этот дом в наследство, а он приехал сюда жить, когда они поженились.
— А почему они не разговаривают друг с другом? И сколько времени это длится?