Дверь

Лемеш Юля

Мы все знали семью Пикселя. Дружную. Многочисленную. Гостеприимную.

– Учитель, там материна мать имеется. Просто для такого как ты создана. Да и доченька от нее мало чем отличается. Этакие веселушки. Полгода живут как нормальные люди, вкусно готовят, за хозяйством следят исправно, а потом им шлея под хвост попадет и ну квасить. Пару недель не просыхают. Мужиков своих ни в грош не ставят. По двору ползают как последние выпивохи. Драные, грязные, патлатые. А потом наопохмеляются и снова как новенькие.

Тоник не слушал колдуна. Ему было так скверно, что даже

по глазам видно.

Попив воды, колун переключился на меня.

– Привыкла рассчитывать на своих друзей? Ты ждала от них помощи? Какое разочарование – они не могут тебя спасти. Посмотри – они висят…

– Зато как висят, – идиотски хихикнув, сообщила я.

Резкий удар по лицу. Мелкие брызги крови. Колдун поморщился – сколько еды разлетелось по песку. Он хотел продолжить свои измышления, но не поленился поводить пальцем по моим щекам, облизал его и ухмыльнулся.

– Вот дурочка. Она шутит! – поделился он своим открытием, рассматривая палец.

Колдун обращался к моим друзьям, словно ждал их одобрения. Кивнул, изображая скорбное согласие.

– И все же, вы все выросли в семьях. Где вас периодически обожали, баловали, – он скривил рот, – Вы всегда знали, что есть к кому побежать, чтоб потребовать сочувствия. Ха! Взять, к примеру, этого жалкого старикашку. Всю жизнь возится с мелкотней. И чему, спрашивается, он может их научить? Ведь в их поселке не случалось ничего страшнее ангины и нашествия мышей.

Похоже, он забыл для чего рассказал нам все это. Недоуменно пожал плечами и уставился на меня.

– Я поняла. Тебе завидно. Тебя в детстве чморили по-черному. Небось, обзывали по-всякому. Дразнили.

– Я бы заштопал тебе рот твой поганый, но не стану.

Он сделал три круговых движения руками, подвывая как голодная собака. И меня перевернуло вверх тормашками. Голова ушла в песок, шея не выдержала веса каменного тела и свернулась на строну. Еще немного и позвоночник хрустнет.

– Ну и как тебе такое положение дел? – наклонившись, тревожно спросил колдун.

Голова быстро погружалась в песок и теперь мне нечем было дышать.

– Тебе в детстве вместо еды песок из кошачьего туалета в рот не запихивали? Знатное блюдо. Потом три дня дристать будешь.

Похоже, там, где воспитывался колдун, проживала хоть одна кошка.

– Надеюсь, урок усвоен.

Теперь меня снова поставили вверх головой, с которой обильно ссыпался песок, попадая в глаза.

– Тебе сейчас кажется, что все, так или иначе, образуется? Я поговорю с вами и отпущу с миром? Нет. Все будет гораздо веселее. Что за чучело. Это надо же, из всех девушек вашего мира мне досталась именно эта… которою никто никогда не любил. Но как ты думаешь, можно любить тебя в таком виде? Мне точно не хочется. Ты не можешь вызывать в мужчине страсть, нежность, без тебя совершенно спокойно можно прожить. Тебя ведь почти нет. Кукла из грязи. Но как только я воплощу свою мечту в реальность – так и быть, подарю тебе новое обличие. Поверь мне – у меня отличный вкус.

Обнадеживает. Пугает. Скорее всего, он играет с нами как кот с мышью. Поиграет, а потом даже не хочу думать, что он

с нами сделает. На мой взгляд было два варианта развития событий – довести его до белого каления, чтоб он поубивал нас по быстрому, чтоб не мучались. Или попробовать обмануть. Но судя по его лицу – он сам кого хочешь обманет. Все это я думала, стараясь не глядеть в лицо ребятам. Я паршиво выглядела. Они были беспомощны. И наверняка они страдали не меньше моего.

У Тоника каким-то образом выпал изо рта кляп и он тут же плюнулся, метя в колдуна. Но рот пересох и плевок получился не ахти какой. Точнее – паршивый. И попал он не в цель. Он под ноги себе плюнул. И его дерево вместе с ним начало тонуть в крохотном болоте.

– Ну что за народ? Никакого уважения к земле. Ну, вот скажи мне, зачем ты это сделал?

Тоник совершенно спокойно наблюдал, как болото поглощает корни дерева, заглатывает ствол.

– Трус ты, хоть и колдун. Ну что, слабо поединок устроить? Один на один?

Черный колдун заливисто рассмеялся, словно Тоник только что сморозил отличную шутку. Подошел к болоту и, глядя в глаза Тонику, демонстративно плюнул в болотную жижу.

– Думаешь, меня не заставляли лягушек глотать? Я бы тебе рассказал, что нас заставляли делать, только ты умрешь раньше времени.

Болото вмиг стало песком, дерево недовольно зашевелилось, заерзало корнями и устроилось поудобнее.

Ворона уселась на лечо Тонику и заинтересовано принялась клевать его шипастый ошейник.

Одним движением руки, колдун заставил кляп вернуться на прежнее место и Тоник замер.

Конструктивного диалога сторон не получилось. На слабо колдуна не возьмешь. Но и причинить ему вред у нас явно не получалось.

– Я – добрый!

Он просто хлопнул в ладоши. Звонко. Так дядька-музыкант в оркестре размашисто бьет медными тарелками. Теперь я валялась на песке. Тело стало моим, но затекшим напрочь. Мышцы слушаться не хотели. Вскоре меня словно миллион иголок пронзил. Это хорошо. Это просто замечательно – кровообращение возвращается.

Колдун засунул руку мне за пазуху, буквально на секунду дотронулся до груди, растерялся, сделал вид, что ничего не произошло, искал кость Гаспара. Не нашел, перерыл все мои вещи и торжествующе помахал костью. Радовался, гаденыш.

– Сокровище. Долгожданное. Теперь мир станет другим. Но без тебя мне не обойтись. Теперь ты станешь моим помощником.

Пришлось прикусить язык, чтоб не рассмеяться ему в лицо. Больно, между прочим. Колдун понимающе прищурил глаза, мол, знаю я все твои глупые мысли.

– Узнаешь?

Он поднес к моим глазам знакомую бутылку. В которой плескалась вода, набранная в источнике любви.

– Пей. Тебе сразу станет легче. Я не хочу, чтоб ты помогала мне из страха. Ты станешь помогать мне из любви. Это гораздо приятнее для нас обоих. Я – великодушный. Цени это.

Скрип сжатых зубов был слышен не только мне.

– Не хочешь? Вот так всегда, как только хочу совершить добрый поступок, меня не понимают, – печально удивился колдун.

В этот момент я была убеждена – никакая сила не заставит меня пить.