Двери лабиринтов

Vells

И вновь связка ударов кулаками от эльфийки была блокирована мной, после которых, я перешёл в атаку.

Резко уйдя в сторону, я нанёс удар голенью под колено эльфийке, и с разворота не прекращая своего движения по окружности, врезал ей в живот ногой с разворота.

Удар прошёл точно в цель, от чего Авин отлетела на пару шагов от меня, а через мгновение вновь яростно бросилась в бой.

На меня посыпался просто шквал ударов уже на более высокой скорости, от чего мне пришлось то и дело маневрировать, и уклонятся, а также разрывать дистанцию, так как я уже начинал

не успевать за темпом навязанного мне боя.

Поднырнув под очередным крючковым ударом эльфийки, я резко сблизился с ней и, заведя одну из своих ног за её ноги, буквально протаранил её локтем в бок, заваливая Авин при этом на землю.

Эльфийка не устояла, и грохнулась передо мной. Я же по инерции хотел занять положение сверху, прижав её к земле, но вместо этого, услышал дикий крик, а потом земля ушла у меня из-под ног.

Когда я пришёл в себя, то на меня сверху вниз смотрела эльфийка, а также Эльваг.

— С этого дня неофит, — сурово произнесла, улыбаясь при этом Авин. — Ты будешь проходить обучение под моим руководством.

Глава 4. Намилмэлос. Часть 3. Ростки силы.

Я бежал по лесу, урывками кидая взгляды по сторонам.

Очередной слабо доносившийся хруст сломавшейся ветки, заставлял меня двигаться ещё быстрее и проворнее.

Уже скоро зайдёт солнце, и погрузит лесную чащу в темноту. Однако до этого времени, надо тщательнее скрываться от преследователей.

Почувствовав на себе прицел лука, я резко изменил траекторию бега, а в метре от меня просвистела стрела.

Я же скрутившись корпусом в направлении, откуда был произведён выстрел, быстро натянул тетиву, и выпустил стрелу из положения стоял на одном колене.

И снова бег, постоянно меняя траекторию своего движения.

Всё было б проще, если бы мишеням, таким как я, разрешалось пользоваться невидимостью, но это было запрещено.

Я не знал, сколько осталось в строю первобранцев, после двух часовой охоты на нас, в которой участвовали все неофиты, которые прошли двухнедельное первичное обучение.

Также в этом принимали участие младшие инструктора, которые не только следили за тем, чтобы мы не нарушали устой правил, но и могли сами поразвлечься, охотясь на нас.

Почувствовав впереди движение, я будто серая тень, ловкими движениями ушёл в сторону и за считанные секунды, словно заправский акробат забрался на дерево и схоронился в густой кроне, после чего отработанным уже до автоматизма движением, достал из колчана стрелу, готовясь поразить приближающуюся цель.

Лук натянулся готовый к выстрелу, а я криво улыбнулся сам себе.

Как же всё изменилось в моей жизни, за прожитые три надели после перевода меня под начало Авин.

Я и подумать не мог, что смогу вытворять такие вещи, которые сейчас после жёстких издевательских тренировок, суровой наставницы, давались мне, словно естественное умения как ходьба или дыхание.

Однако это сейчас, а три недели назад, когда начались мои занятия, я думал, что это всё выполнить нереально.

Первый день моего нового учебного плана начался с того,

что я как обычно побежал наматывать километры по лесной местности, вместе со своим отрядом, и только перед медитацией меня выдернули в другую группу, собранную как я понял из неофитов разных отрядов, и вот с этого всё и началось.

Теперь медитация стала на целый час больше, и при ней нельзя было шевелиться, или открывать глаза. Если неофит всё же нарушал запрет, в него сразу же стреляли из лука. Однако используя при этом стрелу, вместо острая которой, был круглый тканевый набалдашник, набитый песком и щебнем.

Так же дым, который мы вдыхали при духовных практиках, стал более едок и резок, от чего ко второму часу медитации, можно было перестать чувствовать себя, а также пространство и время.

После такой долгой практики, нас сразу загнали на незнакомый мне полигон с подобием малой полосы препятствий.

Однако вместо прохождения полосы, нам сказали бежать и уворачиваться от стрел, после чего несколько младших инструкторов открыли по нам стрельбу.

Стрелы, которые использовал младший инструкторский состав, были схожи с теми, что были на медитации, но за малым исключением. Оттуда убрали песок и набили, какими-то ягодами, вперемешку со щебнем.

Если такая стрела попадала по неофиту, то от удара ягоды лопались и мялись, крася одежду бедолаги ярко красным соком, а также оставляли огромные синяки.

Я бегал по полигону, словно загнанный собаками дикий зверь, и как только я не старался угадывать, кто выстрелит в меня, или в какую часть меня полетит стрела, за полчаса такого занятия, большая часть моего тела покрылась синяками, а одежда липкими пятнами от сока ягод.

Однако не я один был таким невезучим. Все остальные были практически в таком же состоянии, что и я, а некоторые даже куда в более плачевном состоянии.

После такой ужасающей тренировки, нас сразу погнали на малую полосу препятствий, где также за каждую погрешность можно было словить стрелу с песком и щебнем, от чего прохождение полосы усложнялось ещё и тем, что теперь приходилось уворачиваться от стрел.

От этого эмоциональное напряжение возрастало в разы, а скорость падала в угоду, хоть какого-то шанса, пройти тот или иной снаряд.

Когда пришёл мой черёд, проходить столбы, которые были вкопаны уже не на полтора метровой высоте, а на все два метра, а то и выше, я старался использовать то чувство лёгкости и жажды движения, которое совсем недавно ощутил на медитации, и это помогало.

Перемещаясь по столбам, я словно кузнечик инвалид прыгал по ним, держа баланс, и там где я ранее уже срывался, пусть коряво, но двигался вперёд.

Когда до финальной точки этого препятствия оставалось чуть больше пяти метров, я прыгнул с бревна на бревно и, не удержав равновесия, грохнулся вниз, от чего получил не только удара об землю, а ещё и стрелой по ребрам.

Когда мы все уже стояли за полосой препятствий, то наш вид прибывал в ужасном состоянии.

Лица были разбиты, а руки и ноги как в прочем и тело, было практически синюшным, и пестрило ссадинами и гематомами.