Двести тысяч золотом

Веденеев Василий Владимирович

Ветер разбойно посвистывал, шелестел лепестками засохших цветов, теребил поседевшие волосы русского и пронизывал насквозь настоятельницу, забираясь под шаль и черное шерстяное платье. Но она терпела, не торопила молящегося, уважая чужие чувства. Придется еще немного померзнуть. Его надо проводить до ворот, дабы убедиться, что этот странный и, по всей видимости, довольно опасный человек покинул монастырь. Откуда он взялся и куда держит путь? Что несут его лошади в тороках и вьюках? Кто вообще сможет когда-нибудь понять этих загадочных потомков

скифов, которые возникают ниоткуда и уходят в никуда, пропадая в неизвестности, чтобы неожиданно появиться вновь?..

Наконец русский поднялся, бережно спрятал на груди иконку и вскинул винчестер: бум, бум, бум! Эхо выстрелов метнулось по монастырскому двору и затихло.

— Молитесь! Господь облегчит ваши страдания и подаст помощь на дороге жизни. — Благословив незнакомца, настоятельница тактично отвела глаза, чтобы не смущать его: мужчины не любят, когда женщины видят, как они плачут.

— Благодарю, — глухо ответил русский.

— Куда вы теперь? — решилась поинтересоваться монахиня.

— В Шанхай…

Проводив странного незнакомца до ворот, настоятельница приказала приготовить себе теплое питье, а сама поднялась в верхние комнаты, откуда хорошо просматривалась дорога: ей хотелось убедиться, что русский действительно уехал.

Стоя у окна, монахиня мысленно благодарила Господа, избавившего ее и других сестер от неведомых опасностей — нежданный гость внушал ей страх. Почему он солгал? Сказал, что едет в Шанхай, но направился не на юго-восток, а на юго-запад, туда, где проходит железная дорога на Гонконг, который китайцы называют Сянганом…

Номер в дешевенькой провинциальной гостинице, где остановился отец Владимир, был маленьким, поэтому, когда послышался стук в дверь, ему пришлось сделать всего два или три шага, чтобы открыть ее. В полутемном коридоре стояла худая женщина, кутавшаяся в старый, рваный платок. Неужели дешевая проститутка, решившая предложить свои услуги? Надо объяснить несчастной, что ни его сан, ни возраст…

— Простите, что побеспокоила вас в поздний час, отче.

Услышав родную русскую речь, священник смутился, что плохо подумал о незнакомой женщине, и жестом предложил ей войти. Заметив, как жадно взглянула она на тарелку с пирожками и чайник, он ласково взял нежданную гостью под острый локоть и почти силой усадил за стол.

— Вы, наверное, проголодались? Угощайтесь без стеснения! Прошу вас, кушайте, кушайте.

«Бог мой, да она прямо-таки насквозь светится от голода, — с острой жалостью подумал отец Владимир, наливая незнакомке чай и наблюдая, как бережно, стараясь не уронить ни крошки, она отщипывает кусочки пирога. — И наверняка замерзла. Весна нынче выдалась холодная, погода промозглая, а она чуть ли не босиком. Но откуда взялась здесь русская? Куда только не занесло соотечественников лихолетье — даже в глухие китайские провинции…»

Пока гостья ела, он как следует разглядел ее при свете керосиновой лампы. Совсем еще молодая девушка. И несомненно

очень привлекательная. Этого не могли скрыть ни ужасная худоба, ни желтушная бледность лица, ни отсутствие приличной одежды и обуви — на ней было поношенное платье из дерюжки, а на ногах рваные китайские матерчатые тапочки на веревочной подошве.

— Кушайте, кушайте, дитя мое, — подливая ей чаю, повторил священник. — Не возражаете, что я вас так называю?

— Спасибо, мне больше нельзя. — Сделав над собой усилие, она отодвинула тарелку с пирогом и, поймав недоуменный взгляд хозяина, смущенно объяснила: — Я давно не ела, а сразу много…

— Понимаю. — Отец Владимир сел напротив и, по-стариковски подслеповато щурясь, пристально посмотрел на девушку. Он раздумывал, как бы поделикатнее спросить, в какой помощи она нуждается. А в том, что помощь ей необходима, священник не сомневался.

Однако никаких особых слов придумывать не пришлось. Девушка начала разговор сама:

— Сделайте Божескую милость, помогите мне добраться до Шанхая. Я давно потеряла всех родных. Остались брат и любимый человек, но и они не подают о себе вестей уже целый год. Мы расстались в начале прошлого лета, и с тех пор я ничего о них не знаю. Живы они или нет?..

— Господь милостлив, — перекрестился священник.

— Да, я не теряю надежды, — тихо произнесла гостья. — Я долго и тяжело болела, просто чудом выкарабкалась, благодаря помощи добрых людей, но оказалась в чужих краях без всяких средств. Случайно узнав, что здесь проездом остановился русский православный священник, я решилась обратиться к вам за помощью. Помогите мне добраться до Шанхая! Может быть, там отыщутся следы брата или жениха…

— А где же вы растеряли друг друга? — участливо спросил отец Владимир.

— Ой, я даже не знаю. — Она провела по лбу исхудавшей рукой, словно пытаясь собрать мысли в горсть. — Помню только, там был монастырь, а дальше — черный провал. Очнулась я в бедной китайской фанзе, верстах в сорока от этого городка.

— Что за монастырь? — попробовал уточнить хозяин.

— Не помню, не помню, — покачала она головой, приложив пальцы к вискам. — Ничего не помню: какой монастырь, чей, где находится…

«Наверное, бедняжка переболела тифом», — вздохнув, подумал отец Владимир. Платок, в который куталась гостья, сполз на плечи, и он увидел короткую, почти мальчишескую стрижку, делавшую ее похожей на подростка.

— Попробую вам помочь, — успокоил ее священник. — Наберитесь мужества и терпения. Бог не без милости, а свет не без добрых людей. Глядишь — доберетесь до Шанхая, отыщете брата и жениха. Выпейте еще чайку. Кладите побольше сахара, не стесняйтесь. Главное, не терять надежды на лучшее. Чего только не случается в жизни.

Поправив фитиль керосиновой лампы, отец Владимир налил незнакомке чаю и ласково спросил:

— Как вас зовут, голубушка?

— Ольга, — согревая ладони теплом чашки, тихо ответила она.