Двое в лунном свете

Квик Аманда

Эмброуз удивил ее одной из своих редких улыбок, а затем выпустил из объятий и медленно направился к столу со спиртным.

– Только я все время повторял себе, что все дело лишь в том, что ты сидела на лошади передо мной… Вот так…

Конкордия медленно обернулась:

– Тогда ты испытывал… некоторое возбуждение, не так ли?

– Да уж, от тебя ничего не скроешь, – признался Эмброуз. – И я никогда не забуду того ощущения.

«Лучше прекратить этот разговор. – подумала Конкордия. – Женщина с независимыми взглядами не

стала бы его продолжать.»

Плеснув бренди в два бокала, Уэллс поставил графин на место.

– Не стоит ли нам поднять тост за твой новый, просвещенный статус? За то, что ты получила потрясение и неплохой опыт?

– Ну конечно. – Она взяла у него бокал, испытывая чувство торжества.

Наконец-то она превратилась в женщину с опытом.

Эмброуз поднял свой бокал:

– За вас, Конкордия Глейд!

– И за вас, Эмброуз Уэллс! – Отпив глоток бренди, она опустила бокал и тут увидела валявшуюся на полу газету. – Кем бы вы ни были на самом деле.

Призраки вернулись в его глаза.

Подняв газету, Эмброуз долго смотрел на нее. Конкордия поняла: он читает статью о самоубийце.

– Кем он был? – спросила она.

– Моим отцом, – ответил он, не поднимая глаз.

– Ох, Эмброуз, я так этого боялась! – Приблизившись, она положила руку на его рукав. – Мне так жаль! Сколько лет тебе тогда было?

– Тринадцать. – Эмброуз сложил газету и аккуратно положил ее на стол.

– Боже мой! – Конкордия крепче сжала его руку. – Потерять отца в таком возрасте, да еще когда он умер такой ужасной смертью! Какой кошмар!

– Мой отец не совершал самоубийства. – Эмброуз сделал еще один глоток обжигающей жидкости. – Его убили.

Конкордия нахмурилась.

– Ты в этом уверен? – спросила она.

– Да. – Он отвернулся, высвободив свою руку. – Я был там, когда это случилось. И я был единственным, за исключением убийцы, кто знал правду.

– Эмброуз, ты должен рассказать мне, что тогда случилось!

Уэллс наградил ее каким-то странным, затуманенным взором.

– Это весьма неприятная история, – заметил он.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – пожала плечами Конкордия. – Но теперь, когда ты рассказал мне так много, я просто должна узнать остальное.

Эмброуз покрутил бокал между ладонями, явно увлекшись игрой света в хрустальных гранях. Она поняла, что он подбирает нужные слова, решает, что можно ей рассказать, а о чем лучше помалкивать.

– В тот вечер отец рано отправил меня наверх, – начал Уэллс. – И твердо велел мне не выходить из комнаты ни под каким предлогом. Он ожидал позднего гостя – человека, с которым имел деловые отношения.

– А твоя мать? – перебила его Конкордия. – Она где была?

– Моя мать умерла при родах, так что я ее никогда не видел, – объяснил Уэллс. – Отец так больше и не женился.

«Трагедия за трагедией.» – подумала Конкордия.

– Понятно, – сказала она.

– Отец весь день был очень расстроен

и напряжен, – продолжал Эмброуз. – Я знал, что он переживает именно из-за того человека, который должен был его навестить, но даже предположить не мог, насколько опасен этот визит. Когда гость явился, я еще не спал. Услышав, что отец разговариваете ним, я встал с постели и вышел из комнаты. Там, в коридоре, притаившись в тени, я и слушал их приветствия. Затем они ушли в кабинет.

– А дальше?

– Началась ссора, ужасная ссора… Отец и его гость были партнерами – они создали какую-то незаконную финансовую схему. – Эмброуз покосился на газету. – Об этом пресса написала правду.

– Так они спорили о каких-то своих делах? – поинтересовалась Конкордия.

Уэллс утвердительно кивнул.

– Что-то у них там не заладилось, – промолвил он задумчиво. – Кажется, горничная заподозрила что-то незаконное или раскопала какие-то детали их сговора. – Он помолчал. – Так вот, партнер моего отца убил ее, чтобы она никому не проговорилась об этом.

– Боже мой! – прошептала Конкордия.

Эмброуз горько усмехнулся.

– Говорил же я тебе, что это будет невеселая история, – напомнил он.

– Продолжай, Эмброуз.

– Мой отец сказал своему партнеру, что убийство – вещь недопустимая и что он хочет прекратить с ним сотрудничество. У того человека был с собой пистолет… – Эмброуз надолго замолчал, глядя на бренди, казавшийся почти красным в отблесках каминного огня. – Едва услышав выстрел, я сразу понял, что произошло, – наконец продолжил он свой печальный рассказ. – От страха и шока я просто оцепенел.

Конкордия снова взяла его за руку. На этот раз Эмброуз не противился прикосновению – ей даже показалось, что он просто не обратил на это внимания, настолько поглотили его воспоминания, которые он высматривал в бокале с бренди.

– Я все еще прятался в темноте у лестницы, когда мужчина вышел из кабинета, – вновь заговорил молодой человек. – Оглядевшись по сторонам, незнакомец стал подниматься наверх. Он знал, что я нахожусь в доме, и не собирался оставлять в живых свидетеля.

Конкордия крепче стиснула его руку.

– А я так и стоял там, оцепеневший, не в силах тронуться с места… Снизу, находясь у основания лестницы, незнакомец не мог видеть меня, но я знал, что, поднявшись на один пролет, он сразу меня заметит, – с трудом проговорил Эмброуз. – Но тут он вспомнил об экономке. Полагаю, мужчина решил, что она представляет для него большую опасность, чем я. Собственно, он был прав. Как бы там ни было, незнакомец решил сначала разделаться с ней. Повернувшись, он направился в сторону кухни.

Конкордия обвила его шею руками и прижала к себе так же сильно, как и в те недавние мгновения, когда они слились в любовном экстазе. Эмброуз замолчал, словно не знал, как вести себя. Спустя несколько мгновений он медленно обнял ее, позволяя приласкать себя.