Двоедушница
Шрифт:
Моим он не был никогда. Всё это было его: поле вместо шахматной доски, мы вместо фигур и я в шаге от него по собственной воле, по собственной глупости.
Двери особняка за моей спиной закрылись, щёлкнув замками. С лестницы левого крыла донеслись шаги: медленные, царственные, наступающие. Спускаясь по ступенькам, он улыбался мне, словно ждал этого момента всю жизнь.
Надя, Варя, Таня, Макс, ведьмы, чьих имён я не знала — эти мысли вытеснили из моей головы все другие: их яркая жизнь, оборваная так рано, их смех, наша тоска по ним, горечь слёз, всё смешалось воедино,
Всё чего мне сейчас хотелось это узнать, какая на вкус была кровь у того, кто был не живым и не мёртвым. С диким рычанием оттолкнувшись от пола, я прыгнула в темноту.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я снова открыла глаза. Во рту был привкус крови, голова болела, а из разбитого виска сочилась кровь.
Тщётно пытаясь вспомнить, что же произошло, я параллельно пыталась восстановить ход времени, но эта комната была напрочь глухой, словно существовала вне пространства и времени. Тишина и потеря ориентации давили на меня тяжёлым предчувствием, что всё уже могло закончилось, что все уже… Нет, я отказывалась в это верить!
Я хотела встать и подойти к окну, но кроме усилившегося сверления в висках и раздражающего звона тяжёлой цепи от ошейника ничего не добилась.
— Снова ошейник? Серьёзно? — подёргав массивную цепь, сказала я. — Ничего нового придумать не могли?
— Уж прости, я весьма консервативен. — Витольд появился из ниоткуда, и его голос так же, как и мой прозвучал как-то неестественно.
— Думал меня впечатлить этим фокусом? — стараясь скрыть в голосе дрожь, ответила я. — Не получилось!
— Ты совсем не изменилась. — Провести мне его не удалось. Витольд подошёл ко мне и улыбнулся.
— Не правда. — ответила я, и он засмеялся.
— Ты можешь обмануть себя, но не меня, — ответил он. — Я знал, что ты придёшь, Нина, потому что я знаю тебя.
— Нет, не знаешь!
— Конечно знаю. Ты эгоистка, Нина. Обручальное кольцо на твоём пальце не более, чем украшение, а любовь мужа — всего лишь средство достижения цели. — Стены содрогнулись от мощного удара извне, но Витольд не обратил на это внимание. — Четыреста лет назад желая отомстить за свою семью, ты повела своих друзей на верную смерть, и сегодня ты поступила так же. Ты могла придти одна, но взяла их с собой, потому что они для тебя лишь мясо.
— Нет…
— Да, Нина! Да! За тобой тянется кровавый след. Всё, к чему ты прикасаешься, разрушается или умирает. Разве не это произошло с твоим другом Максом? Это ты его убила!
"Ты убила! Ты убила!" зашептали стены. Перед глазами всё расплылось. Мне казалось, что я сидела не на полу, а парила в воздухе, что я была прозрачной и невесомой.
— Я помню день, когда впервые встретил тебя, словно это было вчера, — продолжал он, мечтательно прикрыв глаза. — Твоё тело трансформировалось, и ты испытывала боль. Последний этап вознесения вообще самый болезненный и тяжёлый, но ты справилась, — ещё один удар, и стены снова содрогнулись, но он проигнорировал и это, — и увидев, какой ты на самом деле была, я понял, что моему отчаянию, моим бесконечным поискам пришёл конец.
Сверление в висках усилилось, и я закрыла глаза рукой. Сильный спазм неожиданно сдавил рёбра с такой силой, что я едва удержалась от крика. кн-и-г-и на кн-иг-о-ед.нет
— Что ты со мной сделал? — простонала я. Витольд присел на корточки, задумчиво рассматривая веточку растения у него в руках.
— Знаешь что это? Это амброзия. Очень неприятная вещь для аллергетиков. — Он бросил веточку мне на колени, и меня тут же затошнило. — На двоедушников она действует немного по-другому, хотя и тоже достаточно неприятно, особенно для тех, кто близок к концу вознесения. — Я согнулась пополам, дыхание перехватило от нового болезненного спазма.
Раздался ещё один удар, и пыль посыпалась с потолка в том месте, где образовалась небольшая трещина. Витольд нервно дёрнул бровью и смахнул с плеча пыль.
— Когда твоё вознесение закончится, твоя душа будет моей, как и твоё тело. Ты станешь той, кем тебе суждено быть: могущественной ведьмой, для которой не будет преград. Мы с тобой были созданы друг для друга, и сегодня мы станем единым целым в буквальном смысле. — Фанатичный огонь светился в его глазах, и с каждым моим стоном он горел всё сильнее.
Левое ребро сломалось, не выдержав толчков изнутри. Кость выперла, и я закричала так, как не кричала никогда.
— Не сопротивляйся, любовь моя, — ласково шептал он. — Прими это, и больно больше не будет, обещаю… — Мощный взрыв отбил половину потолка и кусок стены. Запах дождя ворвался в комнату вместе с криками. Игорь!
— Прости, — простонала я, — у меня уже есть половинка! — Витольда передёрнуло, но он тут же взял себя в руки и улыбнулся, обжигая меня своими пустыми буздушными серыми глазами.
— Ненадолго, — ответил он и исчез.
Глава 19. Прах к праху.
Я кинулась за ним, но вбитая в пол массивная цепь от ошейника вернула меня на место. Лезвия скользнули по коже, словно целуя её, и кровь из порезов потекла по груди.
Конвульсии с остервенением терзали моё тело, и в глазах потемнело. Меня рвало кровью, кружило и вертело, ломало и резало, и казалось, что этому не будет конца и края, как и бесконечному шёпоту, витающему надо мной.
Всё, к чему ты прикасаешься, разрушается или умирает! Ты его убила! Ты убила Макса! Ты не спасла Варю, бросив её умирать в лесу! Ты любишь только себя! Все твои друзья умрут по твоей вине! Ты чудовище! Ты убийца! Убийца! Убийца!
Звуки с улицы отдалялись, и шёпот нарастал, погружая меня в бездну нечеловеческих мучений: левая ногу обожгло как кислотой, и она отказала; следом за ней отказала и правая. Постепенно я перестала ощющать даже пальцы на руках и тело вообще.
Я переставала существовать в физическом мире, теряя силы и сохраняя лишь сознание, но и это, скорее всего, было ненадолго. Мне казалось, что в тот момент я была близка к смерти как никогда. Хотя я и сильно сомневалась, что для меня было возможно умереть сейчас, когда Витольд был так близок к своей цели. Он бы этого не позволил. Ну, а всё это было испытанием.