Двоедушница

Клекач Тамара

— Да! Что ж ты, сволочь, раньше не предупредил! Я ведь могла превратиться в не менее запечённую, чем эта курица, кошку! — Издав рык, я бросила испепеляющий взгляд на Игоря.

— Игорюша, — ласково улыбнулась его мать, — в самом деле, мог бы нас предупредить! Мы вовсе не такое впечатление хотели произвести!

Ха! Забавное было бы впечатление, если бы я ввалилась в дом голой, грязной и лохматой! Такое знакомство с родителями история бы надолго запомнила!

— Ну, вы сходите привести себя в порядок

к ужину, — продолжила его мать, — а мы вас тут подождём!

Отличная идея! Чуть не сбив с ног Игоря, я потащилась наверх. Когда он поднялся в спальню, я уже принимала душ. Пока я вытиралась, он достал для меня светлосерое платье, наверное, заранее купленное им для сегодняшнего вечера.

Игорь молчал, яростно сверкая разноцветными глазами. Зря я думала, что присутствие его родителей внизу спасёт меня от его гнева.

— Где ты была? — зашипел он, дымясь от злости.

— Каталась, — соврала я.

— Врёшь! Знаешь, откуда я знаю? Когда ты врёшь, у тебя приподнимается левая бровь, вот точно как сейчас. Поэтому я спрашиваю ещё раз. Где ты была?

Как сказал бы мой дедушка, поздно пить "Боржоми", когда почки отказали. Пришлось всё рассказать.

— Позволь уточнить: ты получила семнадцать лилий? То есть ровно семнадцать дней ты это скрывала от меня?

— Угу, — подтвердила я, желая провалиться под землю. Игорь засопел так громко, что ещё чуть-чуть и из его ноздрей вырвалось бы пламя. По шкале от одного до десяти его ярость тянула минимум на двадцать. Если бы к нам сейчас завалился Витольд, то битва бы закончилась, не успев начаться.

— За мной, — тоном не терплющим возражений произнёс он и вышел из спальни.

В таких состояниях я видела его несколько раз, и по личному опыту знала, как опастно было ему противоречить, поэтому я просто потащилась за ним.

В библиотеке воцарился хаос, едва он открыл дверь. Баночки с травами летали с места на место, колба с кипящей водой висела над столом, ловко подставляя своё горлышко для прыгающих из баночек трав.

Безцеремонно схватив меня за левую руку, Игорь быстро скользнул ножом и выдавил из моего пальца несколько капель крови.

— Может, не надо? — пропищала я, морща нос. Рука конечно чертовски болела, но не ужинать же мне с его родителями зелёной!

— А тебя никто не спрашивает!

Сунув мне стакан с ещё тёплой жидкостью неописуемого цвета, Игорь отошёл к окну и выжидающе сложил руки на груди. Взглянув на свою давно посиневшую руку, я залпом выпила "Облик". Жаль, что закусить было нечем!

Желудок возмущённо булькнул, и секунд через пять кость в руке затрещала, словно она ломалась и крошилась снова и снова. Зажав рот ладонью, чтобы не закричать, я зажмурилась, но боль прошла так же резко, как и началась.

Как и следовало ожидать, мои волосы позеленели, глаза засветились, а кончики

ушей заострили кисточками. Правда в этот раз не было когтей на руках, так что и на этом спасибо.

Игорь молча вышел из библиотеки, и я, вытерев выступившие от боли слёзы, так же молча вышла за ним. Родители Игоря ждали нас в гостиной. Его отец деловито читал в очках газету, а мать безуспешно пыталась научить Севера подавать лапу. Мой нынешний зелёный вид их ни сколько не отпугнул, а вызвал такой интерес, что я почувствовала себя редким экспонатом на выставке. Неужели двоедушники столь редкое явление?

Игорь был очень похож с матерью, Анжелой Григорьевной. У неё тоже были разноцветные с хитрым огоньком глаза, чёрные волосы и очень светлая кожа. Однако по характеру, мне казалось, он пошёл в Юрия Максимовича — гордого, независимого и сильного мужчину.

Пока я меняла цвет с зелёного на свой привычный руссый, Анжела Григорьевна не переставала делиться со мной подробностями детства Игоря: каким он был пухленьким мальчиком, прилежным учеником, всегда точно знающим, чего он хочет, и как этого добиться.

Игорь и Юрий Максимович терпеливо и слушали её не перебивая. Они просто, наверное, давно привыкли к таким словесным атакам, и многолетний опыт подсказывал им, что проще было пересидеть молча и без сопротивления.

Когда мы перешли к десерту, направление ветра изменилось, и разговор от детских глупостей готовился перейти в более серьёзное русло.

— Игорь, ты, наверное, уже понял, что мы с твоей мамой приехали не только повидаться с тобой. — Игорь с должным вниманием придвинул стул ближе к отцу.

— Я вас оставлю, — воспользовавшись паузой, сказала я, вставая из-за стола. Им явно предстоял семейный разговор, и мне здесь было делать нечего.

— Вообще-то мы хотели поговорить с вами обоими, — остановил меня Юрий Максимович.

Я удивлённо взглянула на Игоря, но он лишь едва заметно приподнял брови.

— Ты только не сердись, милый! Мы понимаем, что ты уже взрослый и у тебя своя жизнь, и что отчитываться нам ты не обязан, — перехватила эстафету его мать, — но до нас доходили самые разные слухи, включая слухи о твоей смерти. Мы не знали чему верить, а чему нет.

На фразе про смерть, его отец немного побледнел, а мать быстро заморгала, как будто смахивая с ресниц слёзы. Они уже потеряли дочь, и кроме Игоря у них больше никого не было.

— Вобщем, мы позвонили Екатерине Павловне.

Чай пошёл не в то горло, и я закашлялась. У Игоря же ни одна мышца не дрогнула.

— Это правда? То, что она рассказала? — дрожащим голосом спросила Анжела Григорьевна.

Задумчиво положив ногу на ногу, Игорь отвечать не спешил. Но ему было сложно уйти от прямого вопроса родителей, как и сложно прямо на него ответить.