Двоедушница

Шейл Рута

Весь мой смысл – следить за этой тварью.

Ник, ты не бойся, она тут за тебя не будет. Я потом решу… я все сделаю, точно.

Пропишу ее на изнанку, обещал ведь. А потом и сам туда же. Прям сразу. Ты только дождись меня, ладно? Я скоро…

За горло как будто держит кто-то. Вот здесь, сверху. И не рукой, а лапой. Дрянь эта жгучая не помогает. Глотаю, дерет изнутри, и только хуже.

Темно, глаза щиплет. Скоро вырублюсь, одна тут останешься.

Ник, ты это… Не смотри на меня так. Я нормально. Даже встать

могу, вот, видишь? А, нет. Не могу.

Как хорошо, что ты меня таким не знаешь…

Голоса он услышал с порога. Прежде чем узнал второй, гостьи, успел порадоваться тому, что Наставник слишком занята и не заметит его колбасных махинаций. Позже вообще забудет или решит, что колбаса была, но сожрали.

Потом понял, с кем беседует бабка. Догадался и сам себе не поверил. Вломился в кухню, как был, в обуви и верхней одежде.

На него смотрели обе. Наставник. И Шанна.

Шанна глядела так, словно сомневалась в его подлинности. Равно как и он – в ее. Встала, подошла ближе. Искра узнавания во взгляде. Улыбнулась неуверенно и все-таки обняла.

Кусочек прежней жизни. Точнее, смерти.

Одной рукой он гладил ее по спине, а во второй по-прежнему сжимал пакет из супермаркета.

– Ты как здесь? – Самый дурацкий вопрос из всех возможных.

– Через Полупуть. – Огненно-красная макушка шевельнулась, короткие волоски защекотали подбородок. – Следовала за Любовью Петровной, а то мало ли, где ты…

– Правильно.

Наконец-то расцепились. Шанна вернулась на место, обхватила ладонями чашку и держалась за нее так, будто посудина могла от чего-то ее уберечь.

– Вот, выбралась, как только получилось.

Игни жадно всматривался в по-мальчишечьи заносчивое лицо. Знакомое оттуда, из того мира, где еще была Ника. И сам он был на своем месте.

– Я уже начала рассказывать, пока мы тебя ждали, – Шанна переглянулась с Наставником. Та мелко затрясла головой, закивала, расправляя складки на неизменном фартуке. – Короче, ты же в курсе, кто я теперь?

Догадывался. К этому все и шло. С тех самых пор как красноволосая ушла на изнанку города вместе со своей инфернальной бабулей.

Коровья Смерть. Вступила, выходит дело, в наследство.

– Моей бабушки больше нет, – своими словами Шанна подтвердила то, о чем подумал Игни. – Но она не просто так была, и не стало. Она… Принесла Себя в Жертву.

Именно так. Четыре пафосных заглавных буквы. Игни мысленно хмыкнул. Слово жертва никак не вязалось с той жуткой старушенцией. Разве что кого-то другого приговорить. Смерть – умерла. Тавтология получается.

– Принесла себя в жертву Мосту.

И замолчала, словно ждала вопросов. Притихшая Наставник при этом удивленной не выглядела.

От слова «мост» до сих пор в левой стороне груди поджимало.

– Э-э… Будущих Мертвецов?

– Ну, не Канавинскому же! – вспылила Шанна. Имела право – собеседник очевидно тупил. –

Да, тому самому, по которому вы с Ни… То есть, ты вернулся на лицевую сторону. Понимаешь, для того чтобы по нему пройти – кому-то, кроме меня и бабушки, – нужно, чтобы кто-то третий очень сильно этого пожелал. Настолько, что согласился бы отдать за это свою жизнь. В тот момент, когда она открыла вам Мост, он забрал ее. Забрал в обмен на вас, понимаешь?

– Угу. И нафига ей это понадобилось?

– Ну, уж точно не ради вашей с Никой светлой и чистой любви. Она передала мне свой дар и мечтала уйти. Думаешь, вечная жизнь – это так легко и приятно?

Интересно, конечно, но совершенно непонятно, к чему она клонит. Как там положено в таких случаях? «Светлая память»? «Покойся с миром»? И ради этого она сюда прискакала?

– Не догоняешь, – проницательно констатировала Шанна. Игни слегка пожал плечами в знак согласия. – Успела отвыкнуть от твоей заторможенности, – не удержалась и съязвила она. – Слушай и вникай. Я могу это повторить. Повторить, говорю! Страдающие от приступов внезапной глухоты читают по губам: я могу снова протащить сюда Нику.

Наставник жутко ругалась, когда он курил в квартире, но сейчас явно был исключительный случай.

Пальцы мелко подрагивали. Игни усилием воли затолкал эмоции в глубь себя и вытащил на поверхность последние слова Шанны. Не просто же так она болтала.

– И тогда умрешь ты. – Наконец-то, хоть что-то путное из себя выжал.

– Да. Но мне, сам понимаешь, не хотелось бы.

– А жертва любая сгодится? А то есть тут у меня одна на примете, – хмуро сообщил Игни, стряхивая пепел прямо себе под ноги.

– Если бы! Только добровольная. – Шанна развернула карамельку, кинула за щеку. Выдержала паузу, интриганка мелкая. – И она у нас будет.

Типа, все сказала, дальше сам докручивай.

Напрасно надеялась. Не докручивательное у него сегодня настроение.

Замершая возле окна Наставник шевельнулась, оставила наконец в покое подол своего передника и проскрипела:

– Я сама предложила.

Наверное, он должен был как-то отреагировать. Ахнуть, там, охнуть. Запротестовать, переубедить. Или как-нибудь еще выразить свое сожаление, негодование, испуг.

Но выражать было нечего.

Бревно бесчувственное.

Они обе это поняли и в дальнейшем обращались только друг к другу, словно Игни только что встал и вышел.

– Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я это сделаю, – говорила Наставник. Тихо, виновато. Можно подумать, о большом одолжении просила. – Одной страшно, боюсь в последний момент передумать.

– Само собой, – заверила Шанна. Нарочно, что ли, таким деловитым тоном разговаривала? Словно прикидывала покупку нового дивана. – Только нужно поторопиться. Это очень хорошая жертва – живая кровь. Мы легко пройдем. Легче, чем вот он, – и стрельнула глазами в Игни. – А ему… – Еще один взгляд. Вообще-то, могла бы обращаться напрямую, раз его это тоже касается. – Нужно будет решить одну проблему.