Двор Тумана и Ярости

Маас Сара

Его изумрудные глаза смягчились, словно он читал мысли, отражающиеся на моем лице, но он сказал:

— Так и должно быть. Мой отец делал то же самое, и его отец, и мой сын будет делать так же, — он улыбнулся и дотронулся до моей руки. — Когда-нибудь.

Когда-нибудь. Если мы поженимся. Если однажды моя ноша станет легче, и мы сможем сбежать от теней, преследующих нас. Мы совсем не затрагивали эту тему. Ианта, к счастью, тоже ничего не говорила.

— Но мы все еще можем помочь ей — найти какой-нибудь способ снова заполнить водоем.

— У

нас есть много вещей, с которыми нам надо разобраться. Милостыня не поможет ей в будущем.

Я открыла рот, но сразу же закрыла его. Сейчас не время для споров.

Поэтому я оторвала свою руку от его и он, в конце концов, позволил фавну с козлиными ногами подойти.

— Мне нужен свежий воздух, — сказала я и выскользнула из кресла. Я не дала Тамлину шанс возразить, когда уже спускалась с возвышения. Я попыталась не замечать трёх стражников, посланных за мною, или шеренгу эмиссаров, которые глазели и перешептывались, в то время как я пересекала зал.

Ианта пыталась поймать меня, когда я проносилась мимо, но я проигнорировала ее.

Я вышла через передние двери и прошла так быстро, как смела, мимо очереди собравшихся, извивающейся вниз по ступеням вплоть до гравия у парадного входа. Через вереницу тел Высших и низших Фэ, я заметила уходящую фигуру призрака, направляющуюся за угол нашего дома — к водоему за садами. Она плелась вперед, вытирая слезы с глаз.

— Извините, — позвала я, догоняя ее, стражники, идущие за мной, держались на почтительном расстоянии.

Она остановилась на углу дома и развернулась с неестественной плавностью. Я подавила желание сделать шаг назад, когда эти неземные черты пожирали меня. Всего на несколько шагов позади меня, стражники наблюдали за нами, держа руки на ножнах.

Её носом было два надреза, а острые жабры выступили наружу под ее ушами.

Она слегка склонила голову. Не глубокий поклон — потому что я была никем, лишь уважение, поскольку я была игрушкой Высшего Лорда.

— Да? — прошипела она, а ее щучьи зубы сверкнули.

— Каков твой Оброк?

Моё сердце забилось быстрее, когда я заметила перепончатые пальцы и острые как бритва зубы. Тамлин однажды сказал мне, что водные-призраки всеядны. А если у них не осталось рыбы …

— Сколько золота он хочет — какова стоимость рыбы в золоте?

— Намного больше, чем у тебя в кармане.

— Тогда вот, — сказала я, расстегивая рубиновый браслет с шипами со своего запястья, это о нём говорила Ианта, что он лучше подходит моей кожей, чем серебро, которое я собиралась надеть. Я предложила его ей. — Возьми это. До того, как она смогла взять его, я сорвала золотое ожерелье со своей шеи и бриллиантовые капельки с ушей.

— И это, — я протянула ладони, в которых переливалось золото с драгоценностями. — Дай ему то, что должна, а затем купи себе немного еды, — сказала я, глубоко глотая, когда ее глаза расширились. В ближайшей деревне каждую неделю есть небольшой рынок — пока лишь небольшое скопление торговцев,

которое я надеялась, будет расти и процветать. Так или иначе.

— Что ты требуешь взамен?

— Ничего. Это… это не сделка. Просто возьми это, — я вытянула ладони вперед. — Пожалуйста.

Она хмуро посмотрела на драгоценности, свисающие с моих ладоней. — И тебе ничего не надо взамен?

— Ничего.

Фейри стоящие в очереди с интересом смотрели на нас.

— Пожалуйста, возьми их.

С последним оценивающим взглядом, ее холодные и влажные на ощупь пальцы коснулись моих, беря украшения. Они светились, словно яркий свет на воде в ее перепончатых пальцах.

— Спасибо тебе, — сказала она, и в этот раз глубоко поклонилась. — Я не забуду твою доброту. Ее голос, как и слова, казались скользкими, и я снова вздрогнула, когда ее черные глаза грозились поглотить меня. — Как и мои сестры.

Она развернулась и зашагала обратно к поместью, лица моих трех стражников исказились в упреке.

* * *

Я сидела за обеденным столом с Люсьеном и Тамлином. Ни один из них не разговаривал, но взгляд Люсьена метался от меня к Тамлину, а затем к своей тарелке.

Спустя десять минут тишины, я отложила вилку и сказала Тамлину:

— В чем дело?

Тамлин не колебался.

— Ты знаешь, в чем дело.

Я не ответила.

— Ты дала тому водному привидению свое украшение. Украшение, которое я подарил тебе.

— У нас чертов дом полный золота и драгоценностей.

Люсьен глубоко вздохнул, что было похоже на: «Начинается.»

— Почему я не должна была давать ей их? — настаивала я. — Те вещи ничего для меня не значат. Я никогда не носила то же украшение дважды! Кого оно волнует?

Губы Тамлины сжались.

— Потому что ты подрываешь законы этого Двора, когда ведешь себя так. Потому что здесь так принято, а когда ты вручаешь той прожорливой фейри деньги, которые ей нужны, это делает — это делает весь Двор — слабым.

— Не говори со мной так, — сказала я, обнажая зубы.

Он ударил рукой по столу, когти прорывались через его плоть, но я наклонилась вперед, упираясь руками об дерево.

— Ты все еще не имеешь никакого понятия, какого мне было — быть грани голодной смерти месяцами. И ты можешь называть ее ненасытной, если тебе так хочется, но у меня тоже есть сестры, и я помню, какого это вернуться домой без еды. — Я успокоила бушующую грудь, и какая-то сила забурлила под моей кожей, струясь по моим костям. — Поэтому, может она и потратит все те деньги на ерунду — может быть у нее и ее сестер нет никакого самоконтроля. Но я не буду рисковать, позволяя ей голодать из-за каких-то смехотворных правил, которые установили твои предки.