Дворцовые страсти (Версальская история)
Шрифт:
Не то чтобы у него не случалось женщин – попадались те, кто ему нравился, и они проводили вместе время, ко взаимному удовольствию. В него влюблялись, Дориан отвечал неизбежным безразличием, и женщины отступались. Он жил, положившись на судьбу, плыл по течению и был тем доволен; его мир составляло поместье, книги и охота, и ему не хотелось ничего больше. Со временем виконт предполагал заключить выгодный брак, чтобы продолжить род. Но все это заранее виделось ему как сделка: ни капли чувства – только здравый смысл.
Дориан так задумался, что не заметил, как карета по улице Сен-Клу
– Ба, да уже сады! И строящиеся конюшни, его величество недавно отдал приказ… – Он довольно покивал. – Что ж, скоро прибудем, и, безусловно, не мы одни. Сколько карет! И так ежедневно.
– И нам каждый вечер предстоит сюда приезжать? – осведомился Дориан.
– Почему бы и нет, мой мальчик? – усмехнулся маркиз. – Ты совсем одичал у себя в глуши. Пора бы узнать, что такое полноценная жизнь.
– Я знаю, – пробормотал Дориан, но дядюшка не расслышал. Высунувшись из окна кареты, он с воодушевлением махал какому-то всаднику – очевидно, знакомому. Экипаж подкатил к ажурной решетке Главного Почетного двора, и маркиз при содействии племянника благополучно выбрался наружу.
– Дальше придется идти пешком, – пропыхтел дядюшка. – В королевский двор в каретах могут въезжать лишь особы королевской крови. Мы, к счастью или к несчастью, к таковым не относимся… А ты покинул Версаль раньше, чем были построены Министерские флигели?
– Я вижу, они еще строятся, – заметил Дориан.
– Всего лишь отделка, мой мальчик, всего лишь отделка. Но ты заметил, как изменился облик дворца? С каждым годом он все величественнее.
Дориан взглянул на сияющую золотом ограду, увенчанную королевским гербом, и покачал головой.
Мраморная Посольская лестница привела мужчин в преддверие Больших Королевских покоев. Когда Дориан видел его в последний раз, это помещение выглядело не так роскошно. Однако его величество даром времени не терял. Мраморный камин, двадцать пилястр, основания и коринфские капители которых были исполнены из позолоченной бронзы, – виконт едва не споткнулся, рассматривая все это великолепие. А еще самые красивые картины из королевской коллекции, плафонные росписи… Воистину, трудно и представить себе, сколько стоят эти стены.
Людей вокруг и впрямь оказалось много. То ли Дориан успел значительно подзабыть опыт пребывания при дворе, то ли со времени последнего его визита придворных стало существенно больше, – от ярких камзолов и платьев рябило в глазах. Куда ни взгляни – везде молоденькие девушки, кокетливо обмахиваясь веерами, бросают заинтересованные взгляды на преисполненных достоинства мужчин, а те величественно прохаживаются и заводят с прелестницами пространные беседы. Смех, гомон, громкие споры, – толпа вокруг рокотала, словно океанский прибой.
Дориан чувствовал себя неуютно в непривычно ярком и пышном костюме, а новые туфли натирали ноги. Слегка прихрамывая, он двигался сквозь толпу следом за дядей, который каждую минуту останавливался, чтобы с кем-либо перекинуться словечком, и не забывал знакомить Дориана. Виконт раскланивался, участия в беседах не принимал, только пытался запоминать все имена. Им никто особо не заинтересовался, кроме одного человека в темном костюме, малозаметного и чем-то неприятного.
– А, так
– Рано об этом говорить, – прервал собеседника дядюшка и твердо подтолкнул Дориана в спину, вынуждая двигаться дальше.
– Кто это? – осведомился виконт.
– Приятель моего давнего недруга, – скривился дядя. – Скользкий тип. Невозможно бывать при дворе и не нажить врагов. Некоторые ухитряются сделать это в первые минуты, и я из их числа. Мы с покровителем этого слизняка сразу пришлись не по душе друг другу. – Маркиз удрученно вздохнул. – Если б здоровье дозволило мне пронзить шпагой пару-тройку таких особ!
– Мне сделать это за вас? – безмятежно спросил Дориан.
– Соблазнительное предложение, но пока что я, пожалуй, откажусь… А, вот и вы, мой любезный Клавель! Составите ли мне партию сегодня?
– Охотно, – заулыбался худой человек в розовом (вот пакость-то!) камзоле.
– Дориан, мальчик мой, – маркиз повернулся к племяннику, – я отправляюсь проигрывать твое вероятное наследство. А ты, будь любезен, развейся и убери эту кислую мину с лица – миленьким фрейлинам она не нравится. Когда наскучит играть, пришлю за тобой лакея, и мы отправимся восвояси. Или, может быть, ты желаешь составить мне компанию?
– Я не играю, – сухо сказал Дориан.
– Твое дело, – пожал плечами дядя.
Маркиз повернулся спиной к племяннику и важно направился в залу с карточными столами. Оттуда доносился шум, а временами – крики разочарования. Дориана передернуло; он отвернулся от «обители порока», как, бесспорно, назвал бы это место его замковый капеллан, и зашагал туда, где только что звучала музыка.
Салон Аполлона очень изменился с того момента, как виконт де Бланко посещал Версаль в последний раз. Тогда была зима, и на стенах висели длинные полотнища ткани – на них золотом и серебром были вышиты восемнадцать темнокожих юношей с корзинами на головах, и все это перемежалось темно-красными бархатными драпировками. Сейчас же в зале господствовало летнее убранство, еще более подчеркивавшее царящую здесь беззаботность.
Очередной танец завершился, и танцующие смешались, оживленно переговариваясь. Дориан всматривался в толпу, однако вокруг были сплошь незнакомые лица. Повернувшись вправо, он увидел его величество: Людовик вел беседу с хорошенькой девушкой, вероятно, претенденткой на роль очередной фаворитки. Девица хихикала и краснела. В зале было душно, будто на лицо накинули старое пыльное одеяло. Виконт де Бланко отошел к распахнутому окну.
Суета версальского двора словно отделялась от Дориана крепкой стеной. Он не имел с этими людьми ничего общего, да и не стремился иметь. Возможно, дядя прав: он одичал в своем затерянном в лесах замке, с книгами, которые ему нравилось читать и которые для него доставляли из Парижа… Он даже почти никому не писал – что верно, то верно. Вероятно, ему надлежало поддерживать связи с теми, с кем он сошелся при дворе, – и сейчас не было бы так душно, гроза тут ни при чем, это внутри. Дориан обернулся: все то же мельтешение незнакомых лиц, все тот же слепящий блеск драгоценностей, и среди этого он, не принадлежащий к сияющему обществу, лишний, неизвестно зачем вырядившийся в ужасный костюм…