Дворцовые тайны
Шрифт:
Но тут она подумала о людях, которые ждут ее сегодня и будут сильно разочарованы, если об их вечеринках никто ничего не напишет. Пока Джеки не стала светским репортером, она и не подозревала, какое огромное значение может иметь для человека сам факт появления его фамилии на страницах глянцевого журнала. Многие нарочно выбирают день проведения приема так, чтобы ей было удобнее. И соответствующим образом составляют список приглашенных. Они рассуждают так: чем интереснее состав гостей, тем больше вероятности, что Джеки напишет об этом. И они правы.
Тяжело вздохнув, Джеки вышла из душа и завернулась в большое махровое полотенце. Она твердо решила никого не подводить, раз уж согласилась заниматься этим. Джеки села за туалетный столик и принялась тщательно расчесывать волосы. Эх, хорошо бы все-таки пораньше вернуться домой!
Но тут внутренний голос спросил ее: «Что у тебя за жизнь? Что это за безумие, когда человек вынужден не спать четыре ночи из пяти, посещая всевозможные светские рауты? У тебя никогда не хватает времени на встречи с друзьями, не говоря уже о том, чтобы завязывать новые знакомства. Тебя затянуло в водоворот, все содержание которого фальшиво и банально».
Расстроенная Джеки надела черное шелковое белье, отделанное кружевом, черные же прозрачные колготки и изумрудного оттенка атласное платье, на фоне которого кожа ее отливала мраморной белизной. Она сделала себе свободную прическу, легко прихватив волосы сзади так, чтобы отдельные локоны спускались на уши и шею. Затем Джеки принялась краситься, одновременно пытаясь настроиться на предстоящую ночь визитов.
В ту минуту она готова была уступить место самозванцу, который представлялся ее помощником.
Настроение было все еще неважное, когда она появилась на первом вечере в красивом старинном доме в Челси с окнами на Темзу. Почти сразу же она нашла глазами Билла Гласса, который снимал хозяев дома, здоровавшихся с прибывавшими гостями.
— Как жизнь? — весело спросил он, меняя пленку в фотоаппарате.
— Самозванец все еще не угомонился, а я ума не приложу, кто он такой. Не знаю даже, как он выглядит. Билл, если ты услышишь что-нибудь о нем, дай знать, хорошо?
Билл поджал губы. На минуту его лицо приняло серьезное выражение. Он обвел комнату внимательным взглядом своих добрых серых глаз.
— Разумеется, — пообещал он. — Между прочим, мне будет нетрудно заметить его на какой-нибудь вечеринке, если мы там будем оба. Люди, не принадлежащие к высшему свету, выделяются на общем фоне как белые вороны.
— Разве, Билл? — с любопытством спросила Джеки. Кое-какие стороны жизни английского благородного общества все еще являлись для нее загадкой. Но Билл варился в этой каше так давно, что для нею не было никаких секретов.
— Да, потому что их никто не знает и они никого не знают, — ответил он.
— Ты будешь снимать для нас бал у лорда и леди Уитли в четверг?
Он в притворном ужасе воздел глаза к потолку.
— Леди Уитли пригласила
Джеки рассмеялась.
— Понимаю. Эта женщина хочет, чтобы о ее вечере написали все издания, от глянцевых журналов до бульварных листков. Не исключено, что там объявится и мой неуловимый «помощник».
Билл присвистнул.
— Тогда повеселимся, а?
— Кип! Страшно рада тебя слышать! Как ты?
Брат позвонил ей домой на следующий день, и она действительно очень ему обрадовалась.
— Нормально, если не считать того, что я злой, как черт.
— Что случилось?
— Завтра придется вернуться в Лондон. Я думал, что мне удалось свести концы с концами в одной экспортной сделке, которой я сейчас занимаюсь, но случилось непредвиденное, и я вынужден буду провести в Лондоне еще неделю. — Голос у него был усталым и раздраженным.
— Я понимаю твое состояние, но это значит, ты снова приедешь ко мне, да?
— Если не возражаешь.
— Кип, ты же прекрасно знаешь, что не возражаю. Я уже успела соскучиться по тебе. Когда ты прилетаешь?
— Завтра в девять сорок вечера по вашему времени. В одиннадцать я уже у тебя. Ты будешь дома?
— Постараюсь, — пообещала Джеки. — Вообще-то я собираюсь на премьеру «Манхэттен старлайт», но, думаю, успею вернуться.
— В прошлом году на Бродвее это шоу имело большой успех, — сказал Кип. — Я-то не большой любитель театра, ты знаешь, но старики настояли на том, чтобы я пошел вместе с ними, и, знаешь, я не пожалел.
— Еще бы! Здесь это разрекламировали как лучший мюзикл последнего десятилетия. Лично я не пошла бы, пожалуй, но куда деваться, если вся Англия буквально помешана на этом?
— Там все еще играет Кэнди Уайлдмэн?
— Да, насколько мне известно, — ответила Джеки.
— Это хорошо, потому что на ней все и держится. Без нее шоу было бы уже не то. Ну что ж, желаю тебе приятно провести время, Джеки. До завтра.
— Пока, Кип.
После звонка брата настроение Джеки резко пошло в гору.
На следующий вечер она появилась в театре «Друри-Лейн». Фойе было забито знаменитостями, представителями прессы. Приехали и две съемочные бригады с телевидения. Ожидалось, что на премьере покажется принцесса Анна, так как она была благотворительной. Среди тех, кто уже пришел, Джеки заметила Майкла Кейна с женой, Шакиру, Роджера Мура, Шона Коннери, Джейн Сеймур и Майкла Дугласа. Фотовспышки ослепляли Джеки, пока она проталкивалась сквозь толпу, отмечая про себя состав присутствующих. Сливки лондонского высшего света смешались здесь со звездами кино и эстрады. В зал никто не шел до самой последней минуты, ибо именно здесь, в холле, можно было «людей посмотреть и себя показать». В конце концов билеты на эту премьеру стоили немалых денег. Джеки знала, что перед самым приездом дочери королевы фойе очистят от гостей, но пока никто уходить не спешил.