Дворец для любимой

Корн Владимир Алексеевич

Но самое важное даже не в пулеметах. Самое важное — воинский дух.

«Кавалергарда век не долог…» и «плох тот гусар, что доживает до тридцати».

Именно так подбирали людей в бригаду. Сначала офицеров, а затем уже и солдат. Лихость, но не показная, презрение к смерти, но не напускное… Управлять такими людьми сложно, они не серая масса, каждый из них личность. Но мне нужны были именно такие. Ведь сейчас, когда солдаты не закопаны в землю по самые брови, когда не пришло еще время кинжального пулеметного огня, когда смерть не прилетает из-за многих километров,

именно такие солдаты значили очень многое. Командующий бригадой граф Антонио фер Дисса тоже был ярким представителем людей именно такого склада.

Вероятно, потому и не горели желанием увидеть в составе имперских войск мою бригаду ее военачальники, что отлично понимали, сколько возникнет проблем — такие солдаты не для мирного несения службы, они для войны. Теперь же я и сам их не отдам. Ведь именно они станут прообразом гусар, что так торопились жить, потому что отлично знали — жизнь, она так коротка, и не стоит тратить ее на любые раздумья. Ведь именно в их среде появится такая забава, как «гусарская рулетка», в моем мире известна всем как русская. Нет, я их ни за что не отдам.

Кавалеристы бригады резко выделялись среди остальных своим внешним видом. Никаких тебе камуфляжных пятен, наоборот, мундиры на них горели золотом. Даже императорская гвардия, всегда гордящаяся блеском своих мундиров, по сравнению с ними выглядела бедными родственниками. Оставалось только убедиться в том, что бравада моих людей не напускная, что они и внутри такие же, как выглядят снаружи. Ну и очень уж хотелось увидеть их в схватке с непобедимой гвардией короля Готома.

Глава 3

Диверы

Из шатра я выходил не в самом хорошем настроении. Казалось бы, никаких новых плохих новостей, обстановка на совещании была самой деловой, без всяких признаков нервозности.

Да, Готом силен, да, вражеская армия превосходит нас в численности, да, опыт военных действий по сравнению с имперской у нее просто огромен. Но мы-то на своей земле, и место выбрано самое удачное, с левого фланга точно не обойти, плавни, а обороняться всегда проще.

Весть о том, что вайхи напали на Дрогаунд, город, расположенный много севернее этих мест, не стала для меня новостью, я получил ее еще по пути сюда.

И даже успел отправить письмо дормону вардов, Тотонхорну. Письмо было с просьбой прогуляться по вайховским степям, и призвать их к порядку. Желательно жестко так призвать, особо не церемонясь. Ну и потом пройти Туйским ущельем в Энейских горах, чтобы оказаться на территории Трабона.

Там имеется лишь небольшая крепость, не ждут в Трабоне удар с той стороны.

У Готома с вайхами все проплачено, чтобы не лезли они в Трабон, и наоборот, почаще наведывались в Империю.

Степи, где кочуют вайхи, территориально принадлежат Империи, но она все не может навести в них порядок. Заодно попросил Тотонхорну потревожить Трабона с севера, там, где его земли граничат с землями вардов. Именно попросил, станет Тотонхорн еще чьих-то приказов слушаться.

Вообще-то с дормоном у меня отличные отношения, связанные с давней

историей, когда мне удалось спасти его сына. И я однажды навестил его, чтобы увидеть, что в нашей дружбе ничего не изменилось. Сам он в Дрондер не наведывается, а вот его сын, Тотайшан, прожил в нем без малого три года. Когда он возвращался к отцу, я с ним и увязался. Хорошо там у него, степь, раздолье… Сразу двух зайцев убил, и отношения освежил, и отпуск неплохой получился.

Но с тех пор прошло три года, и мало ли что могло измениться в его симпатиях. Хотя Коллайн утверждает, что не было у дормона в последние несколько лет людей Готома, пытающихся склонить вардов на свою сторону.

Что-то расслабился я за последние несколько лет спокойной жизни. Разве что вечные дворцовые интриги, черт бы их побрал. Ничего серьезного, но за каждым своим словом приходилось следить тщательно. Поначалу бывало: ляпнешь пару слов не подумавши, так смысл фразы перевернут, что потом просто диву даешься. Недалеко от входа в шатер меня поджидал барон Эрих Горднер. Я заметил его сразу по прибытию, и мы лишь успели обменяться приветствиями, поговорить времени не было.

— Пойдемте барон, — обратился я к нему. — Мои люди должны уже успеть поставить шатер. Поужинаем вместе, заодно и поговорим.

Отсюда, с высоты, где на окраине леса расположилась ставка герцога Ониойского, хорошо просматривалось поле будущего сражения. Некрутой спуск переходил в луга, за которыми блестела лента реки Варент. За рекой видны многочисленные огоньки костров армии Готома. Его войска подошли еще два дня назад, и сражение должно состояться со дня на день, не зря мы так торопились по дороге сюда. Мост через реку разрушен, но это для Готома не станет препятствием, река Варент, что называется, воробью по колено.

Самого моста было жаль, добротный такой каменный мост, все же сверендерский такт, идущий от границы с Трабоном до самой столицы Империи. Были видны и наши редуты, много редутов, а вот на другой стороне реки их не видно. Не боится видимо Готом, что мы сами пойдем в наступление. И судя по словам, что мне довелось услышать на только что закончившемся совещании, правильно делает. Ну да ладно, пусть у герцога голова болит об общей стратегии, а у меня своя миссия.

Шатер, конечно же, успели разбить. В нем мы все и собрались. Бригада разбита на четыре полка, в каждую входит четыре эскадрона в среднем по сто двадцать человек. Сами эскадроны поделены на полуэскадроны, у каждого подразделения свой командир, так что народу в шатре было не протолкнуться.

Фер Дисса вкратце рассказал собравшимся офицерам то, что происходило на совещании, затем взглянул на меня. Я коротко мотнул головой — добавить пока нечего. Затем мы принялись за ужин, который был уже готов. Еще бы, полевые кухни на колесах не менее важны, чем острота кавалерийской сабле, и в бригаде таких кухонь хватало. Даже в пути, к привалу, обед был всегда готов.

— Рассказывайте, господин барон, — сказал я Эриху, когда мы остались наедине.

И, в общем-то, ничего нового или неожиданного я от него не услышал.