Дворец

Бутырская Наталья

— Шен! Как? Откуда? Где ты был все это время? А я, видишь, теперь император! А Мэй — мой магический министр. Ян! Цянь Ян — глава охраны.

— Знаю, — улыбнулся гость. — Без его разрешения я бы не вошел.

— А учитель Кун погиб. И Старшая Сестра. И Идущий к истоку. Нет, ну как же здорово, что ты пришел! Единственная хорошая весть за последние дни. Нет, даже месяцы. Как ты вообще добрался до Киньяна? Там же столько зверья? А чего ты в каком виде? Мэйху получше одежды не нашел?

Торговец сиял от восторга не меньше остальных

и даже не стал возражать на такие обвинения.

— Нет. Байсо чего только не предлагал, но я отвык от неудобных одежд.

— Знаешь, от чего еще он отвык? — все-таки влез Байсо. — От нормальной постели, от стрижки и бритья, от сладостей… Потому он и выжил. Звери посчитали его за своего.

Тедань всё никак не мог заставить себя отпустить давно пропавшего друга, он держал его за плечи и не знал, что и сказать.

— Баньяновые палочки? — вдруг сказала Мэй, коснувшись пальцем его прически. — Поэтому я тебя не сразу узнала. Твой талант вырос.

Когда восторги поутихли, и все наконец смогли успокоиться и сесть, Тедань сказал:

— Я действительно рад, что ты пришел. Я искал тебя. Даже сыскаря нанял, помнишь, ты к нему еще в первый год обучения ходил, чтоб закон придумать? Но и он не смог отыскать твой след. Вот только зря ты пришел. Мэй говорит, что лиса нападет в течение месяца. И я не уверен, что мы справимся.

— Я могу помочь, — тихо сказал Шен. То ли из-за бороды, то ли из-за этих пяти лет он словно бы разучился проявлять эмоции.

Впрочем, как помнил Тедань, он и раньше был не особо эмоциональным.

— Ты был хорош в начертании, но у нас хватает начертателей. Ци Юминг, помнишь ее? Она еще бегала за тобой. Она у меня главный начертатель. Вся гильдия теперь под ней ходит.

— Я могу помочь не только в начертании. Байсо говорил, что вам не хватает Ки.

Мэй, которую недавний всплеск чувств измотал еще сильнее, устало подняла голову:

— Хватает, но едва-едва. Если бы у нас была еще сотня или две тысяч Ки…

— Отведите меня к кристаллам, — спокойно сказал Шен. — Я идеальный донор.

* * *

Джин Мэйху надоело сидеть. Он встал, прошелся по комнате, тронул фигурные светильники, потом обернулся и спросил:

— Мастер Ши, а вы хотели бы знать правду об этом самом Инсё? Вы же понимаете, что все в этой комнате, кроме вас, знают гораздо больше, чем во всех этих свитках. Имя, возраст, происхождение…

— Я думал об этом, — кивнул Ши Хэй. — И когда я только начинал писать, то постоянно переживал из-за запрета императора Ли Ху. Я хотел записать все именно так, как оно было на самом деле.

— А сейчас? — уточнила Цянь Джи.

— В нашей стране давно не появлялись новые герои, о которых бы слагались легенды и пелись песни. Уверен, что через сто лет император Ли Ху и госпожа Ван в народных сказаниях будут летать по небу, швырять молнии и призывать драконов, а учитель Кун станет покровителем всех ученых. Но герои нужны уже

сейчас. И если я напишу настоящее имя Тьянтан Инсё, расскажу про его жизнь, ошибки и страхи, то он превратится в обычного человека. Поэтому прошу вас и дальше хранить его имя в тайне.

— Клянусь Небесами, мне следовало бы назваться Белой Цаплей! — воскликнул Джин. — Тогда народ бы тоже сделал меня небесным посланником.

Жоу дернулся и пристально посмотрел на Джин Мэйху.

— Белая Цапля? Вы что-то знаете о Белой Цапле? — спросил сыскарь.

— Да так, доходили кое-какие слухи, — усмехнулся беловолосый торговец.

Госпожа Ван Мэй вмешалась в разговор:

— Мастер Ши, а вы сами видели Тьянтан Инсё? Вы же жили в столице.

— Видел. Но издалека. Видел его силуэт верхом на летуне. А вот, кстати, об этом.

«К сожалению, у меня, Ши Хэя, недостаточно знаний, чтобы поведать вам, что именно делал небесный посланник в столице. Его видели все и повсюду. Согласно слухам, он призвал к себе небесного дракона, оседлал его и взлетел повыше над городом. Там он увидел, что Киньян покрыт темной пеленой — проклятием Пропасти. Словно еще при жизни все его жители оказались на самом дне Пропасти. Это павший император Чжи Гун-ди так и не смирился со своим проигрышем и проклял перед смертью свою же столицу. А проклятие это непростое. Оно подавляет волю, навевает страхи и вселяет ужас в сердца людей. Потому в Киньяне люди плохо спали, их мучили кошмары. Потому многие солдаты едва могли держать копья. Потому плакали дети и женщины.

Тогда Тьянтан взлетел еще выше, воззвал к Небесам и сорвал пелену.

К тому времени во дворце запасы Ки подошли к концу, их едва хватало на окончание защитных массивов на городских стенах. Тогда Инсё спустился в хранилища, ударил громовым копьем, и все пустые кристаллы в тот же миг засияли голубым светом.»

— Да что ж это такое? — снова воскликнул Мэйху. — Не иначе мастер Ши подглядывал в щелочку за императором и этим Инсё!

— Я не раз убеждался, что народ видит всё, — сказал император Ли Ху, — только объясняет увиденное иначе. И как знать, какой вариант истинный.

* * *

Три дня просидел Шен в хранилище. То и дело к нему спускались то Тедань, то Мэй, то Байсо. И всякий раз они поражались тому, что огромные кристаллы на тысячи Ки постепенно наливались светом, а Шен всё никак не падал замертво.

Каждый из друзей отреагировал на новость по-своему.

— Это судьба! Небеса явно благоволили учителю Куну, — повторял Тедань. — В первый же год после открытия Академии, в один и тот же дом! Мы, как древние герои! Ты даешь Ки, Мэй создает из нее заклинания, а я разрушаю. Мы же… И зачем ты только ушел? С тобой мы бы прошли весь дворец без единой капли крови. И учитель Кун бы не погиб. Наверное.