Шрифт:
Глава 1. Неожиданные новости
Милена Рауф
– Милка, открой, мелкая дрянь! Ишь чего удумала, запирать от меня двери в моей же квартире, – едва ворочая языком, орал пьяный отчим, стуча кулаками по добротной деревянной двери.
От страха сердце ускорило свой бег.
«Хорошо, что замок заперт», – мелькнула у меня заполошная мысль.
Впрочем, после смерти мамы я всегда закрывалась.
– Это не твоя квартира. Её мама купила ещё до замужества с таким ничтожеством, как ты, – огрызнулась я, радуясь тому, что недавно выкроила денег
Как мне не хватало моей мамочки. Фактически она была единственным родным мне человеком, но нелепая авария оборвала её жизнь в самом расцвете лет. Я часто вспоминала нежные руки, гладившие меня по волосам, и тонкий аромат её духов.
– А ноторис… на-та-ри-ос сказал, что я такой же наследник, как и ты. Так что открывай, кому говорю, – безбожно коверкал слова, выговаривая практически по слогам этот жалкий пропойца, обрывая мои ностальгические воспоминания.
Дядя Василий и раньше был не самым приятным человеком и лишь рядом с мамой изображал заботливого супруга. А после того, как она погибла в автокатастрофе два года назад, отчим окончательно утратил человеческий облик и запил по-чёрному. К счастью, на тот момент мне уже исполнилось восемнадцать лет, поэтому дядя Вася не смог упечь меня в детский дом и продать всё наше имущество. Но с тех пор наша светлая трёхкомнатная квартира, ради которой мама пропадала на двух работах, превратилась для меня в ловушку.
Как и сказал этот мерзкий алкаш, который и в хорошие времена с радостью сидел у нас на шее, лишить его прав на квартиру не получится потому, что мама имела глупость официально стать женой дяди Васи. Это мне подтвердил адвокат, взявший за консультацию десять тысяч рублей и лишивший меня надежды на избавление от этого ужаса. Разменивать жилплощадь отчим категорически отказывался. Да и зачем, если и дальше можно безнаказанно объедать меня, жить на халяву, да ещё всячески отравлять мою жизнь? Продавать долю было невыгодно уже мне. На эти деньги я не сумела бы приобрести другого жилья.
Тех денег, что мама успела отложить на карту, хватило только на достойные похороны, а ещё на то, чтобы внести плату за оставшиеся два года моего обучения в институте. До получения диплома мне приходилось подрабатывать в небольшом, но вполне приличном кафе. Там я питалась, а ещё получала те копейки, что позволяли мне оплачивать коммуналку за квартиру. Свою скромную стипендию я тратила только на проезд и канцтовары и всё равно денег едва хватало.
– Ми-илка, будь человеком. Открой, – устав стучать и дёргать ручку, завёл знакомую пластинку отчим.
– Что тебе нужно? – устало спросила я, заранее зная ответ.
– Мил, ну дай хоть тыщонку, а? Ну что тебе стоит? Заработаешь ещё, а у меня трубы горят, – канючил алкаш.
– Нет. Пойди и сам заработай, – привычно отозвалась я.
– Что?! Да кто меня возьмёт с такими болячками? Ты же знаешь, что у меня эта, как её? Язва. Мне нельзя тяжёлое поднимать.
Неужели он и правда верил, что со мной этот трюк сработает?
– Ты здоровее меня будешь. Нет у меня денег. Уйди от двери, – ответила я.
– Ах ты дрянь! Ну я тебе… – заорал Василий и снова стал колотить по деревянному полотну, перемежая бесполезные удары с громкой бранью.
Как же надоело! Сколько ещё я буду жить в страхе? Как я устала прятаться в своей комнате, купаться урывками, разгребать чужой бардак и терпеть присутствие этого морального урода в своей жизни! Да и жизнь ли это? У меня нет ни нормального дома, ни парня, ни перспективной работы.
Диплом института культуры по специальности фортепиано мало чем мог помочь при трудоустройстве. Оставалось надеяться только на чудо.
А тем временем поток ругательств и стук в дверь продолжался. Этот гад долго мог вот так действовать мне на нервы, но кто-то настойчиво позвонил в звонок и отчим моментально затих.
К счастью, соседи часто приходили мне на помощь и вызывали участкового. После визитов полиции дядя Вася притихал на несколько дней, а потом всё начиналось по новой.
Шаркающие шаги и скрип двери соседней комнаты известили меня о том, что отчим спрятался в том логове, в которое он превратил мамину спальню.
Звонок в дверь повторился и я, зачем-то застегнув поношенную олимпийку под горло, пошла встречать представителей правоохранительных органов. В холле отвратительно воняло перегаром и застарелым мужским потом, поэтому я привычно прыснула дешёвым освежителем воздуха и открыла входную дверь.
К моему огромному удивлению, на лестничной площадке стоял не участковый, а странный немолодой мужчина в чёрном костюме, который хорошо сидел на подтянутой фигуре визитёра. Этот тип весь такой прилизанный, в слишком пафосной одежде напоминал ворона.
– Милена Рауф? – спросил незнакомец, внимательно оглядывая меня с ног до головы.
– Да. А вы кто? – не слишком вежливо поинтересовалась я.
– Я поверенный семьи Рауф. Моё имя Лонберт. К сожалению, у меня для вас печальные новости: ваша единственная родственница – графиня Лаура Рауф недавно скончалась при невыясненных обстоятельствах. Теперь вы, как единственная кровная представительница этого славного рода, стали наследницей титула, поместья Рауфхолл, а также счетов и другого движимого и недвижимого имущества, – выдал этот ненормальный. Ну, что за день-то такой, а?!
– Это шутка такая? Если да – то не смешно. И вообще, мошенникам нечего у меня ловить. Как видите, никаких ценностей у меня нет, – не видя причин миндальничать с непонятными чудаками, резко ответила я.
Ни о какой тётке Лауре я не знала. Собственно, о своём отце, давшем мне двадцать лет назад своё имя, тоже слышала мало. Мама редко вспоминала о нём. Когда мне исполнилось пятнадцать, я пыталась выведать больше, но мамочка только показала мне фотографию, где она обнималась с красивым, высоким блондином, а потом свидетельство о смерти, случившейся через пару месяцев после моего появления на свет. Больше я старалась эту тему не поднимать.