Дворянин. книга первая. часть первая
Шрифт:
А на следующий день, когда он осматривал мой катамаран, получаю предложение мной прогнозируемое.
— А оставайтесь у меня работать. Оклад я вам положу больше чем генералу — в пятьсот рублей в месяц плюс полный пансион — сказал Мальцев.
Ого, очень щедрое предложение, даже очень. Как бы ответить и не обидеть.
— Понимаете, Иван Акимович, я всегда хотел свою мастерскую. Давайте лучше я вас в гости приглашу, как только устроюсь — пытаюсь ответить «сладким голосом», чтобы не обидеть хорошего человека.
— Хорошо — чуть помедлив — получишь ты свои деньги и бумаги. Но ты уж
Потом подумал и продолжил.
— Передай от меня поклон Добрынину, он поможет устроиться — усмехается Мальцев.
— Как только устроюсь, сразу вас в гости и позову. Надеюсь, приедете? А нельзя ли Фёдора временно использовать? До конца года и пару мастеров по камню? — ну а что делать. Без них мне не обойтись.
— Что, понравился? — усмехнулся Мальцев.
Я киваю головой.
— Можно — ответил Мальцев и уехал в Санкт-Петербург.
Вмести с разрешающими бумагами на производство холодного и ручного огнестрельного оружия я получил и бумаги, согласно которых я становлюсь помещиком в селе Медведки Тульского уезда, за три тысячи рублей, купленном у помещика Кологривова. Для этого мне надо только зарегистрироваться в Туле у Добрынина, и можно вступать в права.
— Какую же аферу провернул ты, Иван Акимович Мальцев? — вырвалось у меня, когда я внимательно просмотрел неожиданно доставшиеся мне документы.
Вот с… удружил. Мало того, что мой заработок забрал на две трети, и нарушил мне все планы, так ещё и деревню навязал перед зимой. Ну… удружил, так удружил.
— Анджей Радомирович, я свой уговор выполнил. Поеду в Тулу. Фёдора беру с собой, как и двух мастеров, напишите на них бумаги — показываю бумаги от Мальцева.
Теперь мне надо собраться. Вещей у меня уже накопилось на пару телег. С Шулером договорился на аренду, а лошадь, по кличке Звёздочка выменял за катамаран, который стал местной достопримечательностью. Другие мои расходы мне возместили, по-честному. Тепло, распрощался со всеми семействами Шулеров, Вальбергов, Филатовых и других. Две телеги и двое конных отправились в Тулу.
Жара оставила свой отпечаток на природе. Речки, озера и болота значительно уменьшились в объёме. Деревья и трава, которые были дальше от воды, пожелтели и увяли. Живность, которая раньше буквально шныряла под ногами, куда-то подевалась. Много задохнувшиеся рыбы видно по берегам рек и речушек. Да, зима будет трудная не только для людей, констатировал я безрадостную картину.
У меня был тесак-мечете, выкованный ещё в Людиново, для хозяйственных работ и шест. Я по мере возможности старался ездить на лошади и пытался фехтовать с Воробьёвым на палках. Если с лошадью мне могли помочь, то фехтовальщиков тут нормальных не было. Так же я напрягал Шулера, в изучении немецкого языка. Вальберга — во французском языке, но тот у него был какой-то ужасный, если только это не у меня проблемы со слухом.
У Фёдора, пара пистолей невероятного размера и сабля. Где он их только надыбал? Раньше я у него их не видел. Я посмотрел на его саблю и только покрутил головой от огорчения. Видно, что ухаживает, но ржавеет сабля, по-моему, ещё быстрее. У
На дорогах нынче было неспокойно, "разбойнички" пошаливали. В основном из беглых крестьян. Но от такой-то житухи как у них, и я бы тоже в бега подался. Решил заехать к Беспалову и купить собаку. Тогда к его предложению я отнесся без особого энтузиазма. Но сказал, что подумаю, чтобы не обижать нормального человека. А вот теперь, похоже, настала необходимость. С собакой как-то поспокойней будет. Лучше бы овчарку. Но будем брать, что есть, русскую псовую борзую. Почему-то большинство помещиков в это время от неё в восторге и держали целые своры.
Наш приезд в Шатуры вызвал целый переполох. Неказистые домики, и это слабо сказано, расположились как грибы в лесу. То есть, кто, где хотел, там и поставил, наполовину вкопав их в землю. Так там изба и стоит. Детвора обоих полов, глазеющая на нас, одета в ка-ких-то балахонах или длинных рубахах, сразу и не поймешь. И такая нищета в день пути от Москвы? Просто ужас. Гусь-Мальцевский — прямо, как небо и земля. Скорее всего, я был не справедлив к Ивану Акимовичу. Такой нищеты в его селениях и близко нет. Дальше я старался смотреть под ноги коню, а не по сторонам. Стыдно.
Дом Беспалова ассоциировался у меня с каким-то длинным сараем вокруг пристроек под холмом. И это отставной капитан, воевавший на Кавказе, так живет? Понятно, почему он на войну просится.
— Какие гости дорогие — вышел встречать Константин Григорьевич, оказавшийся дома. Так же как и его домочадцы, нестройной толпой следовавшие за ним. Одетые, чуть лучше крестьян. И это я после всего увиденного своей одежды стесняюсь? Да уж…
— Да мы к вам на пару минут. Вы уж извините, но спешим — слезая с кобылы, произнес я. Желание задерживаться не было не на грамм, а объедать хозяев еще меньше. — Я решил прислушаться к Вашим советам и купить у вас собаку.
— Жаль, что вы не желаете погостить. А вот купить собаку… это вы, правильно решили — ответил Беспалов. Явно рад, что мы не остаёмся погостить. Нет, всё же умный мужик, всё понял и оценил. Вот только почему так бедно живет — непонятно.
— Вы слышали, что царь-батюшка крайне недоволен ситуацией в Европах и собирается навести там порядок. И даже указ издал — идя к псарне, спросил Беспалов.
— Скажите Константин Григорьевич, а почему вы не хотите создать отряд охочих людей в помощь армии? — остановился я на полдороги и повернулся к хозяину. Озвучиваю свою давно вынашиваемую мысль законного грабежа и поправление материальной базы за счёт "просвещённой Европы". Мне уже стало понятно, что без этого завод…заводик я не построю. Банально денег не хватит.
— М… Земское ополчение — потом о чем-то подумал и дополнил — но на это надо специальное разрешение и деньги. А их нет. Да и собирают их во время войны, когда…
— Нет, я не об этом говорю. А о летучих отрядах, которые будут действовать в тылу врага. Резать коммуникации, караваны снабжения и другое. Ведь раньше такие были — перебиваю хозяина.
— Это было очень и очень давно. А сейчас это разбой — опешил Беспалов.
— Какой разбой уважаемый Константин Григорьевич во время войны? Это война — давлю на него.