Дворянство Том 1
Шрифт:
Остриженные волосы сожгли ради какого-то старого поверья. Освобожденный от длинных - до плеч - прядей без единого седого волоска, мечник действительно показался совершенно иным человеком. Менее суровым и куда более молодым. Длинная шевелюра прибавляла ему лет пять-семь, а то и все десять, а короткая, соответственно, убавляла.
– Вот и славно, - подытожила Елена, отступая на шаг и любуясь на дело рук своих.
Всеобщее мнение выразила Гамилла, дипломатично сказав:
– Что ж… и такие люди тоже бывают.
Раньян оценить качество работы не мог в силу отсутствия зеркала, а для того, чтобы
– Пойдем, - вымолвил Пантин, оказавшийся, как обычно, совсем рядом, тихо и незаметно.
Багровая комета хоть и живописно подсвечивала небо, смотрелась все же не так впечатляюще, как в горах, где кровавые отсветы играли на снежных пиках. Красноватая луна поднималась все выше, и Елена, хоть не верила ни в одного из местных божеств, поежилась. Больно уж зловеще все это выглядело, тут хочешь, не хочешь, а чуточку поверишь в дурные знамения, рождение безголовых телят, конец света и прочие страшилки. Впрочем, концепции Страшного суда в церкви Пантократора вроде бы нет… Надо узнать. Любая религия, так или иначе, обещает какой-нибудь финал для всего.
Женщина и предполагаемый маг прошлись дальше по дороге, больше похожей на тропинку, оставив за спиной негромкий шум лагеря. Кадфаль и Марьядек энергично, хотя и беззлобно спорили, как расходовать скудное топливо. Вечер был уже поздний, но в Ойкумене благодаря огромной луне редко случалась кромешная тьма, а свет кометы вообще сделал подступающую ночь белой, как в Питере, только темнее и мрачнее.
– Ты знаешь, кто я, - Елена решила, что не к лицу ей изображать скромную и благонравную девицу, которая не может заговорить первой. Кроме того женщину переполняли вопросы.
– Да, - лаконично сказал Пантин.
– А кто ты?
– Воин-маг, - последовал столь же краткий ответ.
– Но ты это уже знаешь.
Елена вздохнула, пытаясь понять, что бы такого спросить дальше. Она предполагала, что Раньян подыщет какого-нибудь особенного наставника, но это… Женщина открыла рот, немо закрыла, словно выброшенная на берег рыба. Ей было нечем дышать, вязкий комок подступил к горлу, перекрывая дыхание. Она споткнулась, пошатываясь. Боль в животе стала нестерпимой, распространяясь ниже и шире, как струйки жидкого свинца. Елена скривила губы и сжала челюсти, пережидая спазм, но Пантин, скупо улыбнувшись, коснулся ее плеча двумя пальцами.
И боли не стало.
– Ого!
– сказала женщина, просто, чтобы как-то выразить эмоции. Только что ей казалось - еще чуть-чуть и проще будет сдохнуть, чем так жить. Только что… а сейчас мучительного недомогания как не бывало. Слабость осталась, а боль ушла. Очевидно, так и выглядело настоящее колдовство.
– Это чудо?
– Нет, - очень серьезно ответил Пантин.
– Это фокус. К сожалению не долгий. Но, по крайней мере, сегодня поспишь мирно.
– А его повторить можно… будет?
– голос Елены дрогнул, выдав отчаянную надежду.
– Да. Однако не скоро, - казалось, Пантину по-настоящему грустно из-за этого.
– Ты можешь научить меня волшебству?
– Нет. Тебя нельзя обучить магическим практикам.
– Но почему?
– Не дано, -
– Магии в мире осталось очень мало. Обучиться волшбе могут лишь люди одаренные по рождению, предрасположенные к сему искусству. Ты к ним не относишься. Все равно, что учить живописи слепца.
Ох, знал бы ты… подумала Елена, однако решила пока не делиться кое-какими подробностями своей жизни в Ойкумене. Успеется.
– Хорошо… А сколько вас таких?
– продолжила она.
– Очень мало. Когда-то было больше.
– Что случилось?
Пантин вздохнул, посмотрел в мутное небо с редкими облачками, которые темнели как чернильные кляксы. То ли он ждал от лекарки большего, то ли просто впал в меланхолию.
– Насколько я понимаю, ты уже познакомилась… с ней?
– Она пыталась меня убить. Один раз точно. Насчет второго не уверена, но думаю, тоже была она. Со мной не справилась, но убила… близких мне людей. Они умерли плохо.
– И ты хочешь отомстить?
– Я хочу выжить. Боюсь, третьей встречи мне не пережить. И да, отомстить. А еще узнать, кто за всем прячется. Ее кто-то направляет, она обмолвилась насчет того, что ей, в конце концов, позволят сделать со мной что-то особенное.
Беседа развивалась как-то сумбурно, но и обстановка располагала. Мысли путались и перескакивали с одного на другое.
– Если вы можете… такое, зачем вам клинки?
– спросила она.
– Зачем колдуну драться мечом?
– Многие задавались этим вопросом, - Пантин пригладил бородку.
– Многие… Ответ на самом деле непрост. Для этого надо понимать, что такое магия и как она действует… точнее действовала. Это долгий рассказ, поэтому я скажу так. Волшебник способен на многое… был. Однако не всегда, не везде. Случалось так, что нужно поработать и клинком. Поэтому находились те, кто стремился овладеть обоими искусствами.
– Черте… мой наставник говорил, что это тяжело, и адептов поражало безумие.
– Он был прав. Овладеть в равной степени мастерством клинка и волшебством невероятно сложно. Для этого требовалась умственная дисциплина, как у святого подвижника. Десятилетия истязающих упражнений. И, как бы это сказать…договор с силами, что неизмеримо выше человека.
«Продать душу сатане» - крутилось в голове у Елены, но женщина промолчала, обратившись в слух.
– Если этим пренебречь, душа человека… искажается. Его поражает безумие, однако не такое, как у обычных несчастных, которых сажают на цепи в лечебницах. Оно больше похоже на тьму, которая травит рассудок по капле. Пробуждает самое темное, самое ничтожное и нелюдское, что скрыто на дне разума. И если помрачение коснулось человека, обратить его вспять невозможно.
– Та… женщина… - Елена дернула головой, зябко поежилась, вспоминая дьявольский огонь в глазах черной ведьмы.
– Она казалось безумной, но действовала здраво.
– Развитие этой беды можно задержать. Можно даже обратить его на пользу себе. Но средства… скажу так, лекарство под стать недугу, а может и похуже.
– А…
Пантин жестом остановил ее.
– Этого достаточно. Если ты имеешь хоть каплю разума, то поймешь, о чем я. Если нет, то слова тем более лишены смысла. Ты будешь слушать дальше?