Двойная наживка

Хайасен Карл

На пассажирском сиденье Лэни подогнула под себя длинные ноги и искоса смотрела, как он ведет машину. Скинку не нравилось, что за ним наблюдают, но он ничего не говорил. Он давно не был рядом с красивой женщиной – это была цена его затворничества. Он вспоминал, как в таких случаях летит к черту здравый смысл, поэтому сам внушал себе, что надо проявлять осторожность, ему предстояла работа. Его мучила к тому же головная боль: она вернулась, как только он оказался вдали от озера. Не могло быть и речи о враче-специалисте. На это не оставалось времени.

Лэни

включила кассету Уитни Хьюстон и начала отбивать такт голыми ступнями. Не отрывая взгляда от дороги, Скинк протянул руку и смахнул кассету с доски. Потом он выбросил ее в окно.

– Есть «Криденс»? – спросил он.

Лэни вертелась на сиденье, наблюдая в заднее окно, как Уитни Хьюстон кувыркается и разлетается на куски, а пленка разматывается на шоссе.

– Вы сумасшедший, – огрызнулась она на Скинка. – Купите мне новую кассету, хам.

Скинк не обратил внимания. Он заметил что-то далеко впереди на дороге, неподвижный коричневый комочек. Притормозил спортивную машину, поехал медленно, так, чтобы она не вышла из повиновения и не потеряла управления. Когда наконец она остановилась, он включил сигнальные огни и вышел. Для верности взял с собой ключи.

Комочек плоти на дороге оказался мертвым армадилом. После краткого освидетельствования Скинк взял его за чешуйчатый хвост и направился назад к «Корвету». Лэни была в ужасе. Скинк бросил тушку на заднее сиденье и завел машину.

– Пробовали когда-нибудь?

Лэни отчаянно замотала головой.

– Из него получится отличный суп, – сказал он. – Можно использовать панцирь как супницу, если взяться за дело, как надо. Помещается около двух галлонов.

Лэни откинулась на подушку, чтобы посмотреть, где лежит армадил и сильно ли его тушка запачкала обивку.

– Он свежий, не беспокойтесь, – сказал Скинк. Он повернул «Корвет» и поехал обратно.

– О'кей, кто вы такой? Право!

– Вы видели, кто я, – ответил Скинк.

– А до этого, – сказала Лэни, – вы должны были быть... кем-то. Я хочу сказать, что вы не выросли здесь у дороги, питаясь раздавленными животными.

– К сожалению, нет.

Лэни сказала:

– Вы мне нравитесь. Особенно руки. Я заметила их в первый же день, когда мы встретились и вы стали связывать меня синтетической веревочкой.

– Леской, – сказал Скинк, – а не веревкой. Я рад, что у вас не осталось недобрых чувств.

– Вы не можете осуждать меня за то, что я проявляю любопытство.

– Конечно, могу. Это не ваше собачье дело, кто я такой.

– Дерьмо, – сказала Лэни, – вы невозможны.

Скинк сильно нажал на тормоза и уменьшил скорость. Спортивная машина завихляла и, съехав с Джилкрайст, остановилась в поле или на пастбище, среди потрескивавшей сухой травы.

– Мой «Вет» теперь припаркован в коровьем навозе, – заметила Лэни, скорее смущенная, чем испуганная.

Скинк снял руки с рулевого колеса.

– Хотите знать, кто я? Я тот парень, который мог спасти эти места, но упустил свой шанс.

– Спасти что?

Скинк сделал круговое движение рукой:

– Все. Все, что чего-нибудь стоит. Я тот парень, который мог

это спасти, а вместо этого бежал. Вот вам и ответ.

– Пожалуйста, дайте хоть намек.

– Это старая история.

Лэни сказала:

– Вы были знамениты?

Скинк просто рассмеялся: не мог удержаться.

– Что тут забавного? – спросила она.

«У него потрясающая улыбка» – подумала она, в этом нет сомнения.

– Покончим с дурацкими вопросами.

– Только один еще, – сказала Лэни, придвигаясь. – Как насчет поцелуя?

Невозможно было ограничиться одним поцелуем, невозможно было ограничиться поцелуями. На Скинка произвели впечатление как ее энергия, так и ловкость – при отсутствии циркового опыта не так-то легко раздеться на сиденье «Корвета», все равно, что сидя в ведре. Сам Скинк порвал свой оранжевый дождевик по шву в процессе борьбы с одеждой. Лэни больше повезло с джинсами и трусиками. Каким-то образом она даже ухитрилась обвиться вокруг него своими длинными голыми ногами. Скинк залюбовался ее загаром и сказал ей об этом. Она нажала на кнопку, и сиденье плавно соскользнуло вниз и стало совсем плоским.

Оказавшись сверху, Лэни начала покачиваться взад и вперед, касаясь грудями лица Скинка. Она посмотрела вниз на его лицо и заметила, что, по-видимому, ему это приятно. Его огромные сапоги лежали на приборной доске.

– Что тебе нравится? – спросила она.

– Светская жизнь.

– Ты все это получишь, – сказала Лэни. – Сначала мы займемся этим, а потом будем лежать рядом и говорить, хорошо?

– Конечно.

Она сильно надавила на него и ее бедра начали ритмично двигаться.

– Познакомимся друг с другом немного лучше.

– Прекрасная мысль, – ответил Скинк.

Потом она нагнулась, прикоснулась языком к его уху и сказала:

– Оставь свои очки, не снимай их, ладно?

Даже для Лэни Голт совиный глаз был бы слишком сильным отвлекающим моментом.

В тот же день позже, посте отъезда Лэни Голт Джим Тайл укрыл Эллен О'Лири в своей квартире. Скинк отправился на своем грузовике в город. Он вернулся, таща на буксире старый трейлер для перевозки лодок, весь в трещинах и выбоинах с осевшей и заржавевшей подшипниковой коробкой. На дне пикапа находился подвесной мотор Меркьюри в шесть лошадиных сил, видавший лучшие дни. Там находилось также пластиковое ведро на сорок галлонов, восемь футов труб, предназначенных для аквариума, и четыре дюжины батареек размера Д. Все это Скинк купил в лавке в Харни, торговавшей разного рода оборудованием.

Он возился со своим пластиковым мусорным ведром, приспосабливая его для каких-то своих целей, когда подошел Декер и сказал:

– Зачем ты ее отпустил?

– Не было причины ее удерживать.

Для Декера причина представлялась очевидной.

– Она побежит прямо к своему братцу.

– Чтобы сказать ему – что?

– Для начала, где нахожусь я.

– Ты не останешься здесь так долго, – пояснил Скинк. – Мы все отправляемся на юг. Джим Тайл и кубинец – они упражняются?

– Целый день, – ответил Декер. – Но Гарсия безнадежен.