Двойная переадресация
Шрифт:
— Давно гуляешь? — подымая его и возвращая в дом, попробовал я достучаться до пьяного, что называется в стельку, человека.
— На свои пью. И кого здесь это…? — Вахид снова крепко ругнулся, но остался стоять на ногах.
Ведёт себя, как свинья и куда только подевались его обычные манеры? Когда трезвый, ещё и меня пытается, чему то поучать. Интересно, а смогу ли я повлиять на его сознание, находящееся под воздействием алкоголя, вот прямо сейчас? Закрываю входную дверь и сразу же обрушиваю на приятеля всю мощь своих, нечеловеческих сил. Круто. Вахида повело, как пушинку, затрясло словно в него с неба попал электрический разряд, зрачки забегали вокруг собственных орбит, а ноги сами потащили непослушное тело в, расположенный
Минут десять прошло с начала моего первого, почти экспериментального, сеанса по отрезвлению, а мой друг уже и не помнит, чего и, как давно, он пил. Да у меня прямо талант, вселенского масштаба! Вот, чем надо заниматься, а не контрабандные шмотки завозить в страну. Я только на одних алкашах озолочусь.
— Так ты, чего приехал? — сбил меня с перспективной мысли, моментально протрезвевший моряк.
— Чего? — сделал вид, что не расслышал. Не хотелось выходить сразу, из столь радужной и реально выполнимой, мечты.
— Спрашиваю. Какого хрена припёрся? — почти по буквам проговорил, резко сменивший имидж, товарищ.
— Деньги привёз — со вздохом разочарования, сказал я.
— Сколько? — открывая дверцу, почти пустого холодильника, задался вопросом хозяин этого, бытового агрегата.
— Все — оценивая чистоту металлических полок, буднично ответил я.
— Что значит все? — повернувшись на пол оборота, поинтересовался помощник механика, у меня.
— Все, это значит все. Здесь, вся твоя доля. Можешь не пересчитывать. У меня, как в банке — легонько стукнув ладонью по сумке, так и висевшей на моём плече, скромно ответил я ему.
— Подожди. А, число сегодня какое? — снова прислоняя свой массивный зад на табуретку, спросил обескураженный моряк.
— Число такое, какое и должно быть — тоном диктора всесоюзного радио, сообщаю я. — Не в календаре дело. Это я выполнил, ранее принятые на себя социалистические обязательства, с опережением их аж на целых двадцать шесть дней. Ура, товарищи!
Амба. Член команды сухогруза в шоке, а я наслаждаюсь моментом, собственно говоря, ради которого и ехал сюда.
Деньги, мой недоверчивый друг, всё же пересчитал, но не из-за недоверия ко мне, а по другой, более прозаичной причине. Он никак не мог поверить, что я расправился с нашим товаром в столь короткий срок и в качестве единственного доказательства, готов был принять лишь наличные, как гарант моей искренности и нашей вечной дружбы, на этой грешной земле.
— Молодец, Антоха! — выискивая на столе стакан, как известно горбатого только могила исправит, похвалил меня земляк. — Думал, долго возиться будешь. А ты, вон значит, как. Быстро справился.
— Обещал, что справлюсь и вот. Получите — не забыл и я похвалить себя.
— Молодец, молодец. Но всё равно — вытирая ладонью пересохшие губы, сказал, пока ещё трезвый, Вахид, — с этим дерьмом я больше возиться не буду. Ты думаешь запил я, почему?
— Почему? — поддержал я разговор, вопросом.
— Почему, почему. От нервов. Работёнка в этот раз досталась ещё та. Там выгрузи, обратно прими и не пакетик, а целый баул. А здесь, чего творилось? Видел?
— Присутствовал — коротко подтвердил я, шмон на корабле.
— Вот. Так что извини брат, но с этим всё. Завязываем.
— Чего? Разбегаемся? — испуганно, спросил я и не на шутку разозлившись, высказался по полной: — Как же так?! Только начали работать! Деньги большие в руки пришли! И всё!? А на хрена я с документами вопрос решал?! Людей в таможне раком ставил!? Ты чего думаешь, они за просто так мне пропуска выдают!? Хочешь, чтобы меня на вилы поставили!? Там, таких как я, в очередь стоят человек сто, а они мне поверили!
— Ты чё, дурак? Чё разорался? — прищурив правый глаз, уставился на меня, временно окосевший поммех. — Я про пакеты и бумагу говорю. С ними дело иметь отказываюсь.
— Так бы сразу и сказал — взяв себя в руки, облегчённо выдохнул я. — Это другое дело. А то я уж подумал, что ты вовсе решил с контрабандой покончить. Кто тебя знает, может в тебе пролетарская совесть проснулась?
— Если честно. Надо бы. Деньжат мы с тобой, на пакетах этих, много приподняли. По машине можем запросто купить. Но, как говориться, кто ж от возможности ещё больше заработать, в трезвом уме откажется.
— Денег много не бывает. Тем более у тебя старость на носу — согласился я.
— Это точно. Глазом не успеешь моргнуть и всё. Спишут под чистую. А на одну пенсию сильно на разгуляешься.
— Значит работаем дальше? — решил я поставить все точки, над симпатичной буквой «и».
— Работаем — отчего то с грустинкой в голосе, ответил товарищ.
— Всё. Отлично. Приступаем тогда к следующей операции? — одной точки мне отчего то показалось маловато.
— А, что же ещё нам остаётся? — снова без особого энтузиазма, сказал сам себе Вахид.
— Согласен. И чем мне прикажите на этот раз заниматься?
— Всё тем же. Готовь пропуска и приступай к закупке. Часы за кордон повезём. Их начинай закупать — выдал мне направление хозяин и не выдержав, плеснул из бутылки в грязный стакан.
Времени, на всё про всё, у меня осталось не много, неделя на закуп и день на завоз. Может показаться, что я недооцениваю собственную целеустремлённость, но это только на первый взгляд. Свои возможности прекрасно знаю. Часы это, конечно, не бумага и проявитель, но и с ними не легко человеку, до сих пор не имеющему чего то похожего, на собственной руке. А, когда ты ещё и в ценовые рамки загнан, и ассортиментный ряд не блещет наименованиями, то задача усложняется вдвойне. Сорок рублей и ни копейкой больше, это максимум, на который я могу рассчитывать при покупке одного экземпляра советских часов марки «Полёт» и «Юность», почему то пользующихся бешеным спросом в слаборазвитых, африканских странах. Деньги, надо честно сказать, совсем не маленькие, а с учётом того, что за одни джинсы нам надо будет отдавать два механизма со стрелками, то ожидаемая прибыль, от планируемой сделки, не кажется чем то заоблачным. Настроение у меня не траурное, отнюдь, я хорошо помню сколько платят за работу грузчикам, но воспоминания о пакетах, заставляют его держаться в зоне «не то ни сё». Вот если бы нам, хотя бы ещё разок, с этим товаром поработать. Да, мечты мечты. Партнёр даже намекать, про существование полиэтиленовых мешков, категорически мне запретил, только и остаётся, что вспоминать про бешеные продажи в отделе у Германа. Хотя, возможно и такое, что Вахид в очередной раз прав. Везение, штука переменчивая и не стоит им долго злоупотреблять. Ладно, буду заниматься тем, что партия велит, как пишет наша центральная пресса, но на досуге всё же подумаю о будущем. Кажется мне, что зря я надеюсь только на те яйца, что лежат в корзине моряка. Нет, пока он дома, под моим неусыпным присмотром, о будущем можно не беспокоиться, но его профессия связана с реальным риском, на море может случиться всё. Чем я тогда буду заниматься, если вдруг, друга не станет?
Сегодня успел посетить только три новороссийских магазина, где имелись в продаже часы. Итог неутешительный: приобрёл всего двенадцать «Юностей», по шестнадцать рублей за каждую, двадцать один «Полёт», в жёлтом корпусе, по сорок рублей за штуку и восемь «Полётов» в более дешёвом, серебристом, по тридцать три рубля за экземпляр. И это с учётом того, что торговые точки находились на оживлённых улицах, можно сказать, в самом сердце прославленного города, где всегда товара больше. Такими темпами, триста часов я буду дней десять собирать, не меньше, а это уже прокол.