Двойная жизнь Дианы Фогель
Шрифт:
– Как знаешь, Диан. – Он, как мне кажется, немного разочарованно пожимает плечами. – Тогда до завтра.
– Ага, – роняю я, а сама поражаюсь, что он помнит мое расписание.
Из кафе мы с Тимуром уходим как никогда быстро.
ГЛАВА 5
Супергерл
– Странно, что Тимур мне ничего не сказал. А в деканате, говоришь, проблему с переводом уже решили?
Не дожидаясь моего ответа, Аня с нажимом вычеркивает друга из журнала группы.
– Обидно за тебя, Диан. – Староста дует
– Это с чего бы? – Прячу ладони в карманы белого халата и неосознанно вздергиваю подбородок. Не нужны мне наигранные жалость и сочувствие Ани.
– Ну как же, – блондинка будто пытается убедить меня, – ты совсем одна осталась.
Прыскаю и качаю головой. Такая реакция старосту удивляет: пушистые реснички трепещут, брови ползут на лоб.
– В группе еще четырнадцать человек. Не похоже на абсолютное одиночество.
Будто в подтверждение, в аудиторию входит компания из четырех студентов. Обмениваемся приветствиями, и ребята занимают свои места.
– Я имела в виду, что Тимур, – снова заводит шарманку Аня, но я пренебрежительно отмахиваюсь от ее предсказуемой болтовни и ухожу к своей парте под окном в конец кабинета.
И дело даже не в том, что слова старосты меня задели или огорчили. Просто не хочу вести диалог «для галочки». По Ане прекрасно видно, что разговаривала со мной она на автомате, толком не вдумываясь в беседу. Блондинка мыслями витает за пределами аудитории, и, пока мы говорили, глаза не раз ее выдали.
Она постоянно поглядывала на дверь, вздрагивала и оживлялась, едва кто-то входил. Но тут же потухала, когда это оказывался не Глеб.
Не могу сказать, что хорошо знаю Аню или вижу людей насквозь. Но тут нужно быть слепым, чтобы не заметить – новенький ей очень нравится.
За несколько лет совместной учебы ни разу не видела, чтобы Аня приходила на занятия при полном параде: исключительно в платьях, на каблуках, со сложной укладкой и далеко не самым простым макияжем. Можно подумать, Аня просто изменила имидж, пересмотрев все сезоны «Топ-модели по-американски». Но мне со своей обзорной площадки заднего ряда прекрасно видно, как дергается светлая макушка при каждом стуке двери.
А когда в кабинете появляется Глеб, все сразу становится на свои места…
Едва завидев новенького, Аня расплывается в улыбке. Она убирает с соседнего стула сумку, уступая занятое место Глебу, заглядывает ему в лицо и что-то тихонько спрашивает.
Глеб выглядит отстраненным. На вопросы Ани отвечает коротко или вовсе кивками. Даже не верится, что вчера за мной таскался именно он. Напористый, упертый и куда более болтливый. Расскажешь кому – не поверят!
Когда Глеб под лепет Ани закидывает рюкзак на спинку стула, наши глаза встречаются. Я без эмоций чуть поднимаю ладонь, приветствуя напарника. Не особо жизнерадостно и энергично, но на большее настроения нет.
В глазах Глеба что-то меняется. Льдинки оживают, теплеют, а потом Глеб резко отворачивается. Недоуменно хмурюсь в его сторону, но не испытываю ни обиды,
«Прости, что вчера не позвонил», – пишет Глеб, а я закатываю глаза. Он серьезно думает, что я ждала его звонка?!
Удивленно таращусь на экран. Потом на Глеба. Он подпирает голову ладонью, пока Аня самозабвенно ему что-то напевает. Интересно, она вообще замечает, что ее объект симпатии прямо во время разговора строчит сообщения?!
«Когда встретимся?» – высвечивается на экране. Морщусь, чувствуя, что все-таки закипаю.
«Когда у тебя хватит смелости разговаривать со мной лично», – на эмоциях отправляю ответ и тут же жалею.
Глеб оборачивается на меня и резко встает. Вызов принят.
– Привет, – он седлает стул, стоящий перед моей партой, и кладет руки на спинку.
Выглядываю через плечо Глеба и тут же сталкиваюсь с пылающим взглядом Ани. Даже слой тонального крема и пудры не способен скрыть ее раскрасневшиеся щеки.
– Что за дела, ковбой? – скрещиваю руки на груди. – Ты какой-то… странный.
– С чего это? – очень неестественно фыркает Глеб.
Украдкой оглядываю одногруппников и, к своему огорчению, замечаю несколько настороженных взглядов. Девчонки, само собой, навострили ушки и подозрительно косятся в нашу сторону.
В моем разговоре с Глебом нет ничего секретного, но делать его достоянием общественности все равно не горю желанием. Чуть наклоняюсь над партой, чтобы можно было говорить тише:
– Аня меня убьет.
Он искренне не понимает, почему я так решила. Нисколько не смущаясь, Глеб оборачивается к старосте. Та, опешив от такой прямоты, рдеет еще гуще и быстро ныряет за учебник.
– Что с ней? Давление? Лихорадка? – почти вижу, как в его голове проворачиваются шестеренки. Жаль только, не в ту сторону. – И при чем здесь ты?
Устало массирую переносицу. Тяжелый случай.
– Глеб, – доверительно склоняюсь к нему, – ты совсем ничего не понимаешь?
По его напряженному и даже напуганному виду догадываюсь – совсем ничего. Но пояснять женскую психологию здесь и сейчас – чревато последствиями. Уже чувствую, как вокруг меня сгущается чужое неодобрение, а от взгляда Ани электризуется воздух.
Неприятные ощущения. Имей я на Глеба какие-то виды, забила бы на чужое порицание. И зависть. Но чего нет, того нет, а быть мишенью стрел ревности просто так – увольте. И без того несладко – моя главная поддержка и опора в лице Тимура умотала в другой вуз.
– Ближе к делу, – говорю очень громко, чтобы развеять тучу презрения над головой. Картинно откидываюсь на спинку стула, намеренно увеличивая дистанцию между мной и Глебом.
До этого мы говорили, склонившись друг к другу и едва не соприкасаясь лбами. Неудивительно, что девчонки уже начали вовсю шушукаться.