Двойная жизнь. Часть I: защитница веры
Шрифт:
Прижатый к плечу телефон гудел, а я еще дрожащими пальцами открывала портсигар, в котором лежали четыре темные тонкие сигареты, немного похожие на те, что курила Оля. Поняв, что у меня нет зажигалки, ведь сама я эту прекрасную привычку бросила уже очень давно, я посмотрела по сторонам и, найдя взглядом охранника, жестами показала, что хочу прикурить. «Странно, что от Илоны пахло каким-то другим табаком, но, возможно, это просто была старая пачка, или у нее было два портсигара? Да какая разница…» Струйка дыма вырвалась из моего рта, обжигая губы непривычной
– Ну как все прошло?
– Хреново, Оля. Хреново. – Мрачности моего голоса могли позавидовать горгульи на парапете известного собора. – Где-то ты просчиталась с сегодняшним днем.
– Исключено, – категорически отвергла этот вариант Ольга, и я почувствовала закипающую внутри злость.
– Исключено? Когда я приехала, в его кабинете сидел мерзкий мужик, которого уже приняли на мою должность! – Сигарета, крепко сжатая пальцами, не выдержала напора и сломалась, осыпаясь крошками табака вниз, а я, сделав резкую затяжку, не целясь швырнула ее в стоящую поблизости урну.
– Что ты куришь? – В голосе подруги появились странные железные нотки, которыми она взбесила меня еще больше. С каких это пор я должна была перед ней отчитываться? С чего вдруг я вообще поверила во всю эту мистическую чушь про совпадение звезд и энергий, ждала сегодняшнего дня, вместо того, чтобы отнести готовый еще в начале недели план на стол начальника и получить вожделенное повышение?
– Кровь девственниц, настоянную на рогах черного козла! – рявкнула я в трубку и сбросила вызов, едва подавив желание швырнуть телефон на выложенное мрамором крыльцо.
Меня трясло. От обиды, от злости, от упущенных возможностей. Дождавшись такси, я закинула сумку на заднее сидение и рухнула рядом, закрывая глаза и откидывая голову.
– Плохой день?..
– Везите молча, – обрубила я желание таксиста поговорить, даже не удосужившись посмотреть, кто меня везет.
Машина тронулась, и я, приоткрыв глаза, безучастно смотрела в окно на проплывающий мимо городской пейзаж. Внезапно нахлынувшая апатия поглотила все бушевавшие во мне эмоции, словно бы оставив без сил. Телефон в руке завибрировал, высвечивая номер подруги. Помедлив, я все же ответила.
– Эва, пожалуйста, выслушай меня, а еще лучше – приедь ко мне. Только не злись! – Голос Ольги звучал обеспокоенно и умоляюще, и я, вздохнув, буркнула в телефон, что еду. Она всегда называла меня только Эвой, с самого первого момента нашего знакомства, отвергая Элю и все производные от моего имени.
Подняв взгляд на таксиста, я несколько мгновений изучала его, а потом, все так же не желая общаться, просто поменяла в приложении точку назначения. Пиликнувший на приборной панели телефон высветил обновленный адрес, мужчина, посмотрев в него, молча развернул машину, выбирая новый маршрут.
Уже поджав ноги в любимом кресле в квартире Оли, я, вдыхая мягкий аромат жасминового чая с кардамоновой ноткой и нежась в ласковом полумраке комнаты, думала, что очень зря сорвалась на подругу.
Отхлебнув чая, я вздохнула, прерывая повисшую тишину, и подруга, вопросительно посмотрев на меня, тут же ответила:
– Да, я все еще вижу этот день таким, каким сказала тебе. Удачным, поворотным для судьбы, твоей отправной точкой в новую жизнь.
Встав, подруга беспокойно заходила по комнате: от занавешенного тяжелыми изумрудными шторами большого окна, до светло-бежевой стены, что всегда напоминала мне песок на далеком и теплом пляже. Я пила чай и наблюдала за ее перемещениями и за тем, как она все больше и больше раздражается, запускает пальцы в длинные, почти до щиколоток, волосы и массирует голову, словно пытаясь избавиться от мигрени. Наконец Оля остановилась, резко обернулась ко мне, и я почувствовала некоторую оторопь: будучи вполне в своем уме и памяти, я могла бы с уверенностью сказать, что у моей подруги светились глаза!
– Ол-ля-а?.. – я выставила вперед недопитую кружку с чаем, словно бы она могла меня защитить. – Ты себе линзы купила флуоресцентные, для впечатлительных клиентов?
– Что? А, не важно! Где та дрянь, которую ты курила? Она еще при тебе? – Я кивнула и, сунув руку в сумочку, сразу нащупала портсигар и протянула его Оле. Выхватив его, она одним движением пальца откинула тугую крышку, скривилась, словно увидела что-то омерзительное, распахнула шторы, открыла окно и вытряхнула через него все содержимое.
– Какая мерзость! – Закрыв окно и оставив шторы незадернутыми, подруга вернула мне портсигар, а после – подошла к стоящему рядом с окном мраморному столику, заставленному стеклянными банками разной прозрачности. Уверенно открыв одну из них, она вытащила веточку какого-то растения и, кинув ее в жаровню, удовлетворенно кивнула. Я молчала, настороженно наблюдая за подругой. Свечения радужки я больше не замечала, а на глазах успокаивающаяся Оля снова устроилась в кресле напротив меня, перекинув волосы через плечо, и закурила.
– Чего ты там про глаза говорила? – наконец спросила она, вопросительно прищурившись на меня через молочный дымок, исходивший от кадильницы и смешивающийся с дымом ее сигареты.
– А, да мне показалось, что светятся. – Я нервно хихикнула и уткнулась в чашку с чаем.
– Ты же не веришь во всю эту мистификацию, – передразнила меня подруга и рассмеялась, а потом ткнула пальцем мне за спину. – За твоей спиной на стене зеркало, за моей спиной – источник света, а на мне – линзы. Светоотражающие, заказала у одного умельца за бешеные бабки и, судя по всему, не зря, раз уж даже ты прониклась. Зеркало отражает свет мне на лицо, если я сижу ровно и смотрю прямо в него. А линзы отражают его обратно.