Двойная жизнь. Из света во тьму

О`Свейт Тэсса

Я ехала, тупо глядя перед собой и пытаясь представить, каково это – проломить голову насильнику матери, а потом сутки просидеть в темном холодном подвале с двумя трупами под боком и надеяться, что тебя не найдут.

– Ваше высочество? – В голосе моего телохранителя проскользнуло беспокойство, и я, попытавшись стряхнуть с себя оцепенение, зажмурилась и помотала головой. Конечно, я не пребывала в иллюзиях насчет мира, в который попала: никаких тебе единорогов, какающих бабочками. Войны, болезни, смерти, дети-сироты, боги-паразиты – все это было вполне ожидаемо. Реальная жизнь без прикрас, как она есть. – Ваше высочество, вы в порядке?

Альвин осмелился даже коснуться моей облаченной в латную перчатку руки, и я закивала, проморгавшись от внезапно набежавших слез.

– Да-да,

Альвин. Я в порядке. Скажи, а те, кого увели в плен… что с ними стало?

– Отец рассказывал, что они столкнулись с уходящими из города прямо на окраине предместья. Когда ульманцам стало ясно, что уйти с товаром им не дадут, они согласились на переговоры, но это были не те переговоры, которых мы ожидали. Ульманцы потребовали дать им уйти, и тогда пленников они отпустят перед самой границей живыми. Иначе всех попавших в рабство убьют до того, как в битве умрут их пленители. Отец не знал, в плену мы, погибли или остались живы в городе, но понимал, что стоит дать противнику дойти до границы, и там их встретит настоящее ульманское войско, а не этот отряд, и никого уже будет не вернуть, потому отдал команду к атаке. Спасти удалось лишь чуть больше половины взятых в плен – остальным успели перерезать горло. Подошедший на помощь второй отряд перекрыл дорогу к отступлению, и все ульманские мародеры были перебиты. – Альвин замолчал, а потом продолжил с явным одобрением в голосе: – Отец после этого попросил командование о расчете, но ему предложили перевод в городской гарнизон, наградили деньгами за доблесть, а потом он ушел в отставку и открыл лавку… Его награды хватило даже на это!

На лице Альвина сияла почти мальчишеская улыбка, он вспоминал время после тех ужасных событий с явной теплотой, меня же почти что колотила дрожь. Я пыталась осмыслить все сказанное моим спутником, объяснить себе, что это обычное дело – брать пленников из враждебного тебе королевства, использовать их…

Он не знал, там его жена и дети или нет, но все равно отдал приказ об атаке… Какой силой воли надо обладать, чтобы сделать такой выбор?

– Спасибо, Альвин… За рассказ. Спасибо. – Отведя глаза от Альвина, что снова посматривал на меня с явным беспокойством, я нашла взглядом Харакаша: даже учитывая летящий с небес снег и прохладный ветер, он не удосужился накрыть лысую голову, выделяясь на фоне облаченных в капюшоны людей.

Я надеялась, что рассказ моего телохранителя прояснит что-то, и не ошиблась – стало кристально ясно, что я взвалила на себя крайне тяжелую, возможно, непосильную ношу. Жаль, что я не могла поговорить об этом с отцом – со своим настоящим отцом – и спросить его, почему он стал военным и что им двигало? Что движет людьми, которые идут к своей потенциальной гибели, дергают смерть за косу, когда для того нет крайней необходимости?

От размышлений меня отвлек внезапно оказавшийся рядом мастер меча.

– Командуем привал. – Он не спрашивал, он утверждал, и я, не имея ничего против, кивнула. Харакаш громко свистнул, привлекая внимание Бернарда и двух стоящих рядом с ним офицеров, и мотнул головой в сторону. Командующий армией ответил еле заметным жестом, коротко передал указания своим офицерам, и уже через минуту над колонной послышался вожделенный приказ свернуть с дороги и разбить лагерь.

Я наблюдала за процессом уже третий раз и все еще не уставала поражаться тому, как слаженно действовал этот военный механизм. Повозки, в которых уже вовсю шел процесс готовки нехитрой снеди, сводили с дороги, расставляя в длинный полукруг. Разбивались общие палатки, ставился и мой небольшой шатер – исключительно походный, не для долгого проживания, как пояснил мне Харакаш. Предполагалось, что по прибытии в Фиральское герцогство мы разместимся в резиденции герцогов, иные варианты не рассматривались ни Рудольфом, ни графом Ольди, ни Бернардом. Я старалась разделять их оптимизм, слабо представляя, что нас ждет на самом деле, и доверяя людям более опытным.

Кормили мою царственную особу, а также офицерский состав с общего стола тем же, чем и солдат, лишь добавляя к нашим порциям по горсти сухофруктов, кусочку медовых сот и щепотке специй, которых мне очень

не хватало в наваристой, сытной, но пресной похлебке. Выходило очень калорийно, учитывая, что сама похлебка была достаточно густой – из крупы, подсушенного мяса, лука, сухарей – и с приличным куском хлеба вприкуску. Я даже опасалась после первого такого ужина, что рискую к концу недели не влезть в собственные доспехи, о чем ради смеха поделилась с мастером меча, на что тот невозмутимо ответил, что ремешки кирасы можно и ослабить, но если серьезно, то мои тренировки он на время похода прекращать не собирается, так что за лишние килограммы я могу не переживать – не появятся.

Мастер меча не соврал. Первый день похода был щадящим, но следующим же утром, пока лагерь только поднимался и собирался, а Альвин занимался седланием коней, у меня была разминка, пробежка и даже осталось немного времени, чтобы привести себя в порядок после физической нагрузки. Харакаш набирал снег и топил его на тлеющих с ночи углях до приемлемой температуры, и если я не копалась во время пробежки, то успевала утащить котелок в свой шатер и быстро протереться теплой водой. Если нет, то мастер меча с безразличным лицом выливал воду прямо на остатки костра. В первый раз я так лопухнулась и теперь старалась не филонить во время пробежки – ходить грязной мне не хотелось совершенно, и островитянин, очевидно, об этом знал, потому что каждый вечер меня ждал котелок нагретой воды независимо от того, насколько сильно я выкладывалась на вечерней тренировке, которую мне устраивали перед ужином. Кроме того, я должна была по его требованию носить доспехи весь день! Вот и сегодня – лагерь разбивался, ужин готовился, а ее высочество в моем лице обреченно стаскивала свою латную тушку с седла и шла на уже очерченный мастером меча своеобразный ринг. Настало время боли и унижений!

Альвин, неизменно наблюдающий за моими тренировками молчаливо и с любопытством, пока еще отсутствовал, хотя его я как раз не стеснялась совершенно. А вот к бродящим мимо импровизированной площадки, границы которой были протоптаны Харакашем, солдатам привыкнуть было тяжело. Впрочем, пока те молчали, мастер меча не обращал на них внимания, а всех, кто решил, будто может давать советы выходцу с Туманных островов, Харакаш отвадил еще в первую тренировку, с полуулыбкой предложив выйти против него в дружеском поединке.

В отличие от солдат, облаченных в сюркоты синих цветов, островитянин носил что-то вроде многослойного пончо, перехваченного тонким ремнем, чтобы ткань не перекрывала висящие на поясе мечи, и перед боем это пончо Харакаш снял, продемонстрировав находившийся под ним доспех, каких я тут еще не видела. Нагрудник из толстой, темной, вощеной кожи был украшен на животе дополнительной накладкой в виде крупных чешуй, кожаных же. Под грудиной накладка с живота переходила в накладку на груди, где был вытравлен сложный орнамент, представляющий двух воронов, что сидели спиной друг к другу на ветвях, а их хвосты сливались с канвой травления. Кожаные сегментарные наплечники с металлическими вставками, украшенными так же, как и нагрудник. Короткие кожаные наручи, позволяющие увидеть мелкозвеньевую кольчугу, надетую под доспех. И край красного стегла, чуть торчащий из-под длинной, ниже середины бедра, кольчуги, уже полинявший на тысячу раз, но украшенный все еще заметной вышитой лентой по краю, – алые и желтые маки на черном поле.

Я вышла с тренировочной площадки, отойдя к Альвину, что тут же предложил мне нагретое место на пне, укрыв меня моим же плащом, и следующие полчаса мы во все глаза смотрели, как мастер меча гонял солдат кругами, словно матерый тигр нашкодивших котят. Если бы меня попросили описать технику его боя, я бы сказала, что ее нет и она во всем одновременно – казалось, что островитянин буквально взрывается яростными шквалами хаотичных ударов, взяв в руки свои полуторные мечи. Он по сотне раз менял блокирующую и атакующую руку, сбивал шлемы с голов, подсекал ноги и выдавливал противников одного за другим с арены. Удары совершались с самых неожиданных позиций, но, заметив, что я пытаюсь уследить за взмахами клинков, Альвин мягко прикоснулся к моему локтю и указал пальцем на ноги островитянина: