Двойная звезда
Шрифт:
– Я… непременно…
– Я рад, – повторил магистр. – Не буду вас смущать. Проходите, поговорите с дедом. Прошу вас!
Он кивнул на стул, с которого только что поднялся сам, и Айлин пошла к кровати. На подгибающихся ногах, под совершенно бессмысленным взглядом старика – назвать его дедом ей сейчас не удавалось даже в мыслях.
– Гвен, – повторил милорд Морхальт и схватил ее за руку.
Ладонь у него была холодная, шершавая и неприятно сухая, губы шевелились, как будто он говорил что-то еще, чего она не слышит, а глаза слезились. У Айлин сжалось сердце, а еще очень захотелось вырвать руку и убежать куда-нибудь
Зачем она вообще сюда пришла!
– Бросили меня, – пожаловался милорд Морхальт странно плаксивым голосом. – Все бросили, разъехались. Домой не показываетесь… Ты не Гвен? Я вижу, я все вижу! Не Гвен! – он скрипуче захихикал и погрозил Айлин пальцем. – Кто ты?
– Я Айлин, – шепнула она, обмирая от тягостной жути. – Гвенивер – моя матушка…
Старик мелко-мелко закивал, из уголка перекошенного рта у него вытекла капля слюны.
– Внучка! Получается, внучка… А ты – маг? Я вижу! Хорошая девочка. Гвен тоже хорошая девочка, только забыла меня совсем, домой не едет… а ты приедешь? Ты приезжай. Не бросай меня. Все бросили, ты не бросай…
– Я…
– Спать хочу, – доверчиво признался милорд Морхальт. – Ты иди, Гвен. Я спать буду. Проснусь, а ты здесь.
Он закрыл глаза и наконец разжал пальцы. Айлин попятилась к двери, стараясь ступать как можно тише, и налетела спиной на что-то – или кого-то? – и чуть не закричала, но чья-то твердая теплая ладонь прикрыла ей рот.
А вторая рука сжала плечо, развернула так, что Айлин почти уткнулась лицом в белую мантию.
– Тихо, тихо, девочка, не плачьте, – шепнули ей. – Пойдемте-ка. Пойдемте отсюда.
Магистр толкнул дверь и вывел Айлин из палаты. И тут же отступил, склонив голову.
– Прошу прощения, юная леди… адептка Ревенгар. Я должен был подумать, что вы никогда не видели последствий апоплексического удара.
«Воспитанная леди должна заверить, что все в порядке, – подумала Айлин. – Воспитанная леди должна принять извинения и… о Претемная, воспитанная леди не оказалась бы здесь!»
– Милорд… – начала она, удивилась тому, как тонко и сдавленно звучит ее голос, кашлянула и торопливо поправилась, вовремя вспомнив, что Роверстан не простой преподаватель: – Милорд магистр, дедушка… теперь так будет всегда?
Глава разумников посмотрел сочувственно.
– Я не знаю, милое дитя… простите, адептка Ревенгар. Вероятнее всего, милорда Морхальта удастся вылечить, но полностью ли?
Он качнул головой, и светлый камушек в золотой серьге, украшающей правое ухо магистра, весело блеснул на солнце.
– Пойдемте, не будем стоять у двери. Ваш дед нуждается в долгом отдыхе.
– Он принял меня за матушку, – сказала Айлин, следуя за магистром.
Почему-то он вел ее не туда, откуда она пришла, а в дальний конец крыла. Очень хотелось спросить, куда же они идут, но язык не поворачивался – вдруг магистр сочтет это неучтивостью?
Роверстан, не останавливаясь, кивнул.
– Я часто видел вашу почтенную матушку до ее замужества с вашим отцом. Само очарование… Вы очень на нее похожи, неудивительно, что милорд Морхальт вас спутал. Когда вы пришли, я как раз напоминал ему имена его дочерей и внуков, чтобы определить, как далеко зашло поражение мозга. Увы… Такой светлый разум – как жаль!
Он толкнул тяжелую дверь, самую последнюю в крыле, и в глаза Айлин брызнуло солнце. Вот он, оказывается, выход в парк, о котором говорил Эддерли!
– У вас скоро начнутся занятия, – улыбнулся Роверстан. Но ведь Айлин не спросила вслух? Или он читает мысли? – А вы взволнованы и напуганы. Вам просто необходимо хорошенько подышать. Да и мне тоже, – добавил он.
Айлин стало стыдно. Магистр, наверное, жутко устал, пока лечил ее дедушку, а она… дура!
– Простите, милорд магистр, – выдавила она, опустив голову. – Ваша мантия… вчера… я не хотела, честное слово, оно как-то само…
– Мантия?.. – переспросил Роверстан и… рассмеялся. Вовсе не обидно, негромко и очень заразительно. – Ради Странника, милая леди, я вовсе не сержусь! Скажу честно, несколько пятен на мантии – сущая безделица в сравнении с тем, что вы нам показали. Вот только… – он наклонился к Айлин и понизил голос почти до заговорщицкого шепота: – Позвольте спросить, чем вас смутило или напугало мое маленькое безобидное волшебство? Я ведь пытался всего лишь успокоить и подбодрить вас.
Айлин прикусила губу. Говорить не хотелось, но магистр Роверстан смотрел с таким искренним интересом! И, кажется, действительно не злился. То есть совершенно точно не злился, раз поклялся Странником! Всем известно, что Странник следит за теми, кто призывает его в свидетели, и, нарушив эту клятву, можно на всю жизнь потерять удачу.
– А… я боюсь змей, – призналась она, снова уставившись в землю.
Магистр закашлялся.
– Змей?
Айлин виновато кивнула.
– Вчера, перед тем как стакан взорвался, я увидела змею… извините, милорд.
Змея была огромной, белой, жуткой и совершенно отвратительной, особенно когда поднялась на хвосте, став почти ростом с Айлин, раздула капюшон и оскалилась. Айлин и ударила, не ждать же, когда она бросится? И выставила себя на посмешище. И магистра Роверстана – тоже.
– О… – задумчиво прищурился разумник. – Как любопытно… Позвольте?
Айлин недоуменно взглянула на магистра, удивляясь, что именно она должна позволить? Разумник же пристально вгляделся в ее глаза.
– Как любопытно, – повторил он через мгновение. – Змеи – символ нашего факультета, но обычно пациенты видят искры или туман… Впервые вижу, чтобы магию разума воспринимали именно таким образом.
– Магию разума? – растерялась Айлин, и магистр кивнул.
– Весьма… неудобное восприятие. Но не расстраивайтесь, милое дитя, юной девице бояться змей вовсе не постыдно.
И он ободряюще погладил ее по плечу, чуть задержав на нем ладонь.
Айлин смутилась: у них дома такое было не принято. Перед тетушками и другими гостями следовало присесть в реверансе, отцу и матушке – поцеловать руку, и иногда, когда отец был в хорошем настроении, он в ответ целовал их с Артуром в лоб. Матушкины поцелуи доставались только Артуру, и Айлин давно не обижалась на это, она ведь и правда не заслуживала их своим поведением.