Двойник Декстера
Шрифт:
Он опустил глаза на уровень мальчиков и кивнул им. “Мы разговаривали об этом, ребята. Это первобытная область, и мы должны уважать её непорочность. После себя оставьте только свои следы, ничего больше, хорошо?” Он посмотрел на каждого мальчика, чтобы убедиться, что они восприняли это с подобающей серьёзностью; они поняли, и поэтому он кивнул и улыбнулся снова. “Хорошо. Мы замечательно проведём время. Давайте начнём”.
Фрэнк всех детей по машинам. Вместе со мной и Коди, у нас была одна машина на двоих; вторым соседом оказался Стив Биндер, мальчик, которого Коди окрестил хулиганом. Он был большим ребёнком с бровями в одну линию и низкими волосами-возможно, он мог бы быть ребёнком Детектива Худа, и если бы вы только смогли поверить в то, что любая живая женщина с плохим вкусом положила глаз на Худа, и затем представьте результат. Другим соседом был весёлый
Марио дулся три минуты, а затем радостно болтать о курганах Каллуса, и о том, как вы могли бы найти водонепроницаемое убежище под листьями пальметты, и что там было лучшее место для разведения костра. Коди смотрел вперёд через лобовое стекло со своего почётного места на переднем сидении, а Стив Биндер с сердитым взглядом дергался на заднем сидении, то и дело посматривая на Марио. Но Марио продолжал болтать, по-видимому, не замечая, что все остальные сидящие в машине желают его смерти. Он был радостным, весёлым и хорошо осведомлённым, он имел почти все качества, присущие «Юному Скауту», но я не так уж возражал бы, если Стив Биндер выбросит его из окна машины.
Но к тому времени, когда мы добрались до кордона в парке, я уже стиснул зубы и вцепился в руль так сильно, что побелели костяшки пальцев. Я прибыл и припарковался рядом с другими папами, которые прибыли сюда быстрее, и мы всё вышли из машины и выпустили Марио в ни о чём не подозревающую природу. Стив Биндер утопал прочь в поисках чего-нибудь, что можно сломать, и снова я и Коди оказались стоящими на автостоянке и ждущими прихода людей.
Так как у меня уже не было никакого кофе, которое можно попить во время ожидания, я использовал это время для выключения машины и проверки тщательности упаковывания наших рюкзаков. В моём рюкзаке была палатка и большая часть провианта, но он почему то стал выглядеть намного больше и тяжелее, в отличие, когда я упаковал его первый раз дома.
Это были хорошие полчаса до прибытия последнего автомобиля в кордон-избитого старого Кадиллака с Дугом Кроули и его группой. Он сделали перерыв на туалет и для закупки небольшого количества Мунпаев. Но через десять минут после этого мы все уже были в пути и пешим ходом направлялись в наше Удивительное Приключение в Дикой Природе.
Но по дороге мы не увидели призрачную орхидею. Большинству мальчиков удалось скрыть своё горькое разочарование, и я удерживал свой разум от разрушения от несбывшейся мечты увидеть редкий цветок, регулируя ремни рюкзака Коди, пока тот не смог встать достаточно прямо, чтобы продолжить путь. Весь фокус был в том, что из одной из наших встреч в нашем прибежище, мы узнали, что нужно распределить вес на бедро, и затем затянуть лямки на плечах, но не так туго, чтобы те не прервали кровообращение и не сделать так, чтобы ваши руки онемели. Потребовалось несколько попыток, что сделать их в самый раз, занимаясь этим по пути, и к тому времени, когда Коди кивнул мне, показав, что ему удобно, я осознал, что я не чувствую собственных рук, и нам пришлось начать всё заново. Как только я снова начал чувствовать свои руки, и мы могли продолжить путь, я начал чувствовать жгучую боль на пятке, и, даже не преодолев полпути к лагерю, я уже заимел новую замечательную мозоль не левой пятке.
Тем не менее, мы притопали в лагерь в хорошей форме и относительно хорошим настроением, и в самый краткий срок я с Коди поставили палатку под тенистым деревом, аккуратную и уютную. Фрэнк организовал для мальчиков прогулку по природе, и я заставил Коди пойти с ними. Он хотел, чтобы и я пошёл, но я отказался. В конце концов, весь смысл вовлечения его в прогулку был в том, чтобы помочь ему узнать, как ведут себя настоящие мальчики, и он не смог бы научиться этому, гуляя со мной. Он должен был пойти в одиночку и понять, как справится, и это было довольно подходящее время, как и любое другое, чтобы начать. Кроме того, мой волдырь причинял мне боль, и я хотел снять обувь и посидеть в тени некоторое время, не делая ничего большего, чем потирание ноги и тренировки жалости к самому себе.
И вот я сидел, прислонившись спиной к стволу к дереву и вытянув босые ноги перед собой, в то время как удалялись голоса; пылким баритоном Фрэнк рассказывал об увлекательных фактах природы, перекрикивая разговаривающих мальчиков, и основной шум доставлял Марио со своей песней «Здесь Дыра в Ведре”. Я задался
Стало очень тихо, и в течение нескольких минут я просто сидел и наслаждался тишиной. Прохладный ветерок дул через деревья и обдувал моё лицо. Ящерка пробежалась по мне и забралась на дерево за моей спиной; на полпути к вершине она обернулась ко мне и надула глотку, выпятив тёмно-красная шкурку, как будто бросая мне вызов встать и сражаться. Над головой, крича, пролетела большая цапля. Она была немного неуклюжей, но возможно преднамеренно, своего рода камуфляж для ввода в заблуждения своей жертвы. Я видел таких цапель в действии на воде, они были смертельны и молниеносны, когда дело доходило до добычи рыбы. Они будут стоять неподвижно, выглядя белыми и пушистыми, и затем молниеносно тыкают клювом в воду и насаживают на него рыбу. Это было сродни рутине, и я чувствовал определённое родство с цаплями. Как и я, они были хищниками в овечьей шкуре.
Цапля исчезла в болоте, и стая египетских цапель следом за ней пролетела над моей головой, хлопая крыльями. Как если бы это было вызвано пролётом птиц, ветер прошелестел сквозь деревья и снова обдул моё лицо, и я почувствовал, что моему лицу и ногам стало очень хорошо. Волдырь на пятке прекратил пульсировать, и я начал расслабляться, и даже все мои проблемы с Худом и Доуксом и моей Тенью отошли на задний план слабым беспокойством. В конце концов, это был прекрасный день в первобытном лесу, посреди замечательной, вечной природы, в комплекте с птицами. Всё это не изменилось за тысячи лет, и вполне может остаться таким же в течение пяти-шести лет, пока кто-нибудь не захочет выстроить тут апартаменты. В этой дикой природе вокруг меня все убивают друг друга, и что-то успокаивающее было в сидении здесь и ощущении того, что я являюсь частью процесса, который может продолжаться практически всегда. Возможно, нечто эдакое было во всех занятиях природы, в конце концов. Это расслабления и чудеса продолжались почти пять минут, и затем раздражающие неприятности начали просачиваться обратно и сильно бить меня до тех пор, пока весь пышный и пернатый пейзаж с таким же успехом можно было нарисовать на жалкой старой открытке. Какая разница, если лес вечен? Для Декстера была. Моё время утекает, навсегда опуская меня в Нескончаемую Тёмную Ночь-что хорошего будет в дереве, если то вырастет в мире без Декстера? Даже когда я сидел здесь, восхищался дикими птицами, мои Мурашки Возвращали меня в реальный мир. С помощью удачи и мастерства, я с легкостью смог бы пережить атаку Худа и Доукса-но без удачи и вдохновения некоего ума, все закончится для меня. Так что если я не смогу найти способ остановить их, то закончу свои дни в тюрьме.
И даже если я увернусь от их пули, моя Тень все ещё таится с неизвестной угрозой. Я попытался вернуть чувство спокойной уверенности, с которым я проснулся в тот день. Множество событий произошло с той поры, и вместо принятия интенсивных действий для разрешения этой проблемы, я занимался показной рутиной, я сидел под деревом в болоте и наблюдал за птицами, не зная о том, что надо делать. У меня не было плана. Если честно, у меня даже не было проблеска мысли, которая может перейти в реальный план.
К сожалению, здесь не было хоть намека на утешение, совсем нет. Я не видел ничего впереди себя, кроме боли и страданий, и слишком много из того коснётся меня.
“Эй, ты тоже не пошёл, а?” - сказал весёлый голос позади меня, и я испугался так сильно, что я чуть не кинул тапок в сторону говорящего. Вместо этого, я просто повернулся посмотреть на того, кто так грубо прервал мои грёзы.
Дуг Кроули прижался лицом к моему дереву, выглядя слишком несерьёзным, как если бы он хотел научиться этой позиции, но был не совсем уверен, вообще правильно ли он делает, и его глаза позади очков с проволочной оправой слишком широко раскрытыми для беззаботного состояния. Он был человеком примерно моего возраста, с квадратной, слегка мягкотелой формой тела, и щетина его коротко подстриженной бороды, вероятно, по идее должна была скрывать хрупкий подбородок, но не скрывала. И, так или иначе, несмотря на свои размеры, он неслышно подкрался ко мне, и я не услышал его, и я обнаружил это почти таким же раздражающим, как его дружелюбное хорошее настроение.
“На прогулку”, - сказал он с надеждой. “Вы тоже не пошли на прогулку в лес”. Жалкая фальшивая улыбка промелькнула на его лице и тут же сошла. “Как и я”, - добавил он, без всякой надобности.
“Да, я это вижу”, - сказал я. Вероятно, я сказал это грубовато, но я не чувствовал себя таким уж дружелюбным, и его попытки сдружиться были такими очевидно искусственными, что это оскорбило моё чувство ремесла; я вложил много времени и усилий на изучение подделывания всего. Почему он не поступил также?