Двойник китайского императора
Шрифт:
Полковник, голый по пояс, с полотенцем на шее, вбежал во двор первым. Крик разнесся, наверное, по всей махалле, и к Махмудовым сбежались даже соседи через дорогу.
Халтаев опять, как и три часа назад, приложил ухо к груди секретаря райкома и горестно произнес:
– Наверное, инфаркт. Не выдержал мотор…
Жестом хозяина он попросил кого-то из соседей вызвать «скорую», а женщинам увести Миассар. Голый по пояс, с полотенцем на
Как только подъехала «скорая», Халтаев, которому наконец-то подали рубашку, сам бережно перенес хозяина дома в машину и уехал в больницу с врачами, чтобы быстрее закончить формальности и получить свидетельство о смерти. Он уже успел встретиться и с судмедэкспертами, и с прокурором, договорился твердо, что не осквернят тело вскрытием и лишними осмотрами, а поехал на всякий случай, чтобы не прикасались к трупу любопытные.
Вынос тела назначили на пять часов, должна была подъехать делегация из области, ждали и взрослых сыновей из Ташкента. Несмотря на ограниченность времени, все делалось без спешки, суеты, даже торжественно. Скорбность момента чувствовал каждый входящий во двор, и немудрено – командовал всем твердой рукой полковник, облачившийся после обеда в летний парадный мундир. Каждые полчаса то исчезали, то появлялись в доме Яздон-ака и Салим Хасанович. С ними всякий раз входили во двор ловкие молчаливые люди, бравшие на себя хлопоты, выпавшие на долю Миассар.
Подъезжали машины за машинами, груженные всем необходимым – от столовой утвари до силовых установок для тех, кто будет держать речь перед выносом тела из дома. На задворках, возле осыпавшегося малинника, резали черных гиссарских баранов, кучкаров, и уже разводили огонь под огромными котлами, повара Яздона-ака собирались еще раз продемонстрировать свое мастерство.
За час до начала официальной траурной церемонии через калитку Халтаева в дом вошел местный мулла, Хамракул-ака, тот самый, что много лет работал садовником в усадьбе Махмудова. Его ждали в большой зале, где на специальной похоронной доске лежал обряженный секретарь райкома. Вокруг, на ковре, поджав ноги, как в мечети, сидело человек десять-двенадцать наиболее приближенных людей полковника. Войдя, мулла степенно поздоровался с каждым в отдельности и, получив от полковника знак, начал читать молитвы. Ритуал этот у христиан
В коридоре послышались шум, возня, и на пороге, резко распахнув дверь, появилась заплаканная Миассар; не успела она сказать и нескольких слов, как на ней повисли какие-то тетки и стали выпихивать ее из залы.
– Прекратите этот балаган, прогоните муллу. Он был настоящий коммунист, не то что вы, двурушники. Слышите! – кричала Миассар, вырываясь и захлебываясь от слез. – Он был Купыр-Пулат… Купыр-Пулат…
Мулла на секунду сбился, но под взглядом полковника продолжил еще энергичнее.
– Уберите ее! Вы же видите, она от горя потеряла разум, – прошипел полковник сидевшему с краю детине, и тот, ловко поднявшись, вытолкал женщин из комнаты. Не успел мужчина вернуться на место, как Халтаев отдал новый приказ:
– Пусть включат похоронную музыку, кажется, начал народ стекаться. Потом стань за дверью и не пускай сюда никого, пока мулла не закончит обряд. Я теперь ответчик за его душу на земле, и я похороню своего лучшего друга и соседа, как настоящего мусульманина.
Мужчина молча выскользнул из залы, и через две минуты над махаллей поплыл усиленный мощными динамиками реквием Верди, – и об этом позаботился начальник милиции. А в доме Хамракул-ака, склонившись над раскрытым Кораном, продолжал свое дело.
Еще через два часа, после панихиды, в доме, где было произнесено много всяких скорбных речей и приезжими, и местными руководителями, товарищами, соратниками по партии, тело Махмудова вынесли на той же доске и поместили на украшенную машину. Траурная процессия медленно двинулась к кладбищу. Впереди всех нес красную бархатную подушечку с орденами и медалями скоропостижно скончавшегося секретаря райкома полковник Халтаев. Время от времени он утирал мощной ладонью слезящиеся глаза, и всякому становилось ясно, в каком безутешном горе этот сильный и волевой человек.
Чуть поодаль, за руководителями из области, соблюдая субординацию, скорбно шла халтаевская рать. Из обрывков разговоров важных товарищей из Заркента они поняли, что лучшей замены Купыр-Пулату, чем полковник Халтаев, не найти.
1988г. декабрь, Ташкент, Малеевка