Двойник
Шрифт:
— Приехала, и Кирилл тоже, они там, у машины, с детьми возятся. Соскучились уже по ним, пусть порезвятся.
— Никак помирились? — глаза бабушки заискрились радостью.
Мне было жаль ее расстраивать и поэтому я соврала:
— Да вроде того.
— Я за них рада, они хорошая пара, только вот уж очень настырные оба, но это у них пройдет с возрастом.
Было видно, что эти новости по душе бабушке, так как она вся светилась от счастья, что было довольно редким явлением, когда дело касалось нас.
— Да, наверное. А как у тебя
— Чертята, это ты верно сказала. Ни минуты покоя с ними нет. Целый день где-то бегают, а к вечеру все такие чумазые, что и теркой их не ототрешь.
— А как Марина? Она не плакала, не просилась домой?
Я села рядом на скамейку, стараясь не подавать вида, что этот вопрос меня очень сильно интересует. Мне не хотелось, чтобы бабушка что-то заподозрила и начала переживать за нас, пусть лучше ничего не знает. Ей и так приходится постоянно сидеть с детьми Ольги, до которых у матери почему-то руки не доходят.
— Что ты, девочка так обрадовалась, что у нее теперь есть новые друзья, что просто расцвела здесь за неделю. Привезла-то ее Оля какую-то задумчивую, дикую почти. А теперь, глянь, не отличишь от наших. Ей заботы не хватало, ласки, хоть тут отдохнул ребенок, — она замолчала, о чем-то задумавшись. — А как там с ее отцом? Нашли, кто убийца?
— Ее отец жив, — пояснила я, ожидая увидеть удивление на лице Евгении Михайловны.
Глаза бабушки и правда округлились.
— Как жив, Оленька же сказала, что его убили? Неужто соврала?
— Нет, она не врала, просто мы все так сначала, думали. Убили не отца, а дядю, они близнецами были, как мы.
Бабушка немного помолчала, задумавшись.
— Ну, надо же, чего только в жизни не случается. И что же, теперь вы ее отцу отвезете?
Я знала, что Оля не сказала бабушке всю правду, скорее всего, не сказала и о матери девочки, может быть, даже и наврала, что у нее матери вовсе нет. Поэтому я пока решила оставить все как есть, незачем лишний раз заставлять волноваться человека.
— Да, скорее всего.
Какая же все-таки у нас замечательная бабушка, все понимает, никогда не задает лишних вопросов, хотя о многом догадывается. Вот и сейчас я прекрасно понимала, что она догадалась о том, что мы опять влипли в какую то историю, но все равно не пристает с расспросами. У меня вот такого терпения нет, я бы просто не выдержала ждать, пока мне расскажут все сами.
Да, воспитание человека многое значит. А воспитание Евгении Михайловны было замечательным. Родители научили ее многому, и все это она пыталась привить нам в детстве, но не все удалось. Бабушка, в отличие от моей родной матери, которую я, впрочем, и видела-то не часто, всегда чувствовала, когда нужно промолчать, а когда что-то ответить, когда подавить в себе желание расспросить о чем-то, а когда нет. Знала бы она, как я ей за это благодарна. С самого детства бабушка была для меня буквально всем, мы с сестрой всегда любили ее намного больше, чем мать, которая нашим воспитанием
Не изменилась Евгения Михайловна и сейчас. Она все так же была тактичной и культурной, лишь ее виски немного поседели от времени. Глаза же все так же, как и прежде, светились нежностью и любовью.
Наконец появилось веселое семейство. Впереди шла Ольга с улыбающейся Мариной за руку, а за ней следом Кирилл, на плечах которого, весело смеясь, сидели Артур и Лиза.
— Бабушка, бабушка, посмотри, папа приехал, — весело доложила Лизонька, ущипнув при этом Артура и тут же словив от него сдачу. Все засмеялись.
— Вижу милая, вижу, — бабушка смотрела на них и улыбалась, скорее всего, вспоминая свою молодость. — Как дела? Все хорошо? — спросила она у Кирилла и Ольги.
Кирилл поснимал детей с плеч и, потрепав их по головам, отправил играть.
— Все просто отлично, Евгения Михайловна. Скучаю по детям, а так все в порядке.
Ольга только улыбнулась на его слова, но ничего не добавила.
— Так, может, стоит забрать их домой, все-таки с родителями им будет лучше, чем со мной, — немного прищурившись, спросила бабушка.
— Мы бы с удовольствием, но пока не можем. Вы уж извините, что обременяем вас своими проблемами. — Кирилл немного засмущался, чувствуя себя многим обязанным Евгении Михайловне.
— Да что вы, мне не сложно вовсе. Ребятки они хорошие, помогают во всем, не шалят, — я усмехнулась, вспомнив слова бабушки о чертятах. Как же все-таки она любит нас и правнуков, ей бы памятник поставить не мешало.
— Так что же мы тут стоим, вы хоть в дом пройдите, я там пирожков напекла, ваших любимых, с капустой.
Мы переглянулись, так как предложение бабушки было слишком заманчивым. Евгения Михайловна вопросительно смотрела на нас, ожидая ответа, она прекрасно знала, что мы просто обожаем то, что она готовит, а пирожки, это наше любимое с Ольгой лакомство.
Я посмотрела на Ольгу. На ее лице просто застыло умоляющее выражение, которое выражалось и на лице Кирилла. Мне не оставалось ничего, как согласится, иначе вместо пирожков они по дороге съедят меня.
— С удовольствием попробуем пирожки, но только быстренько, так как у нас мало времени.
Ольга чмокнула меня в щеку и стремглав направилась в дом, помогать бабушке накрывать стол. Кирилл же направился к детям, по которым, было видно, он очень сильно скучал. Я немного постояла на крыльце и тоже вошла в дом.
Съев буквально все пирожки и сметану, мы распрощались с бабушкой и «чертятами» и сели в машину. Уезжать из деревни не хотелось, по крайней мере мне, хотя Кирилл и Марина, похоже, были того же мнения. Девочке пришлось сказать, что за ней нас прислали родители, поэтому мы ее и забираем в город. Объяснять ей что-то мы не стали. Во-первых, она еще ничего не поймет, а во-вторых, ей это и не к чему знать.