Двойное кольцо
Шрифт:
Следующий день рождения я не праздновала – тогда случилась беда с Карлом-Максом. И лишь неожиданный подарок от магистра Джеджидда немного скрасил мне эти страшные дни. Подарком стал невероятно продвинутый, стильный и при этом удобный девайс-трансформер с искусственным интеллектом, который я назвала «Алуэссой». По дизайну сразу стало понятно, что вещица – женственная, хотя вроде бы какой может быть гендер у техники? Но прежний мой планшетик звался Бобиком (от фирмы Brilliant Brain), и я относилась к нему как к собачке. У техники, я уверена, тоже есть «сюон», но попроще, чем у разумных существ. Космолетчики
Бывший корабль барона Максимилиана Александра, который он продал ради спасения сына, носил имя «Гране». Когда я впервые услышала это название, я даже приняла его за слегка искаженное Granny – «Бабушка». Осознав ошибку, подумала, что корабль назван в честь какого-то родственника или, может быть, места.
Оказалось, всё куда интереснее! «Гране» – небесный конь, на котором передвигалась героиня оперной эпопеи композитора Вагнера. Девушку звали Брюнхильдой, сама она была бессмертной валькирией, ставшей ради любви человеческой женщиной, а потом скакнувшей вместе с конем в погребальный костер любимого Зигфрида, чтобы пламя того костра дотла спалило Валгаллу – обитель богов. То есть «Гране» – умный преданный конь, готовый нести своего обладателя хоть куда, даже в смертоносное пекло. Имя для космолета придумала покойная баронесса Гизела Валерия Элеонора Кримхильда, мама Карла. Она увлекалась Вагнером.
Алуэсса – тоже мифическое существо, уйлоанская океанида. Для изящного девичьего девайса, по-моему, имя вполне подходит. Ульвену понравилось, а Иссоа пришла в восторг.
И вот мне уже восемнадцать.
Теперь можно праздновать! Друзья по колледжу понимали, что я захочу отметить совершеннолетие с женихом и его отцом. А значит, я улечу в Тиастеллу, и мы опять соберемся у магистра Джеджидда. Я обещала, что вечеринку для нашей компании мы устроим по возвращении.
В этом году седьмое июля оказалось будним днем накануне двух выходных. С утра я пошла на занятия, иначе бы схлопотала очередной нагоняй от магистра. Он начал вести на нашем потоке спецкурс «Поэтический перевод», и тут вперед неожиданно вырвался Рэо, который просто фонтанировал рифмами и купался в аллитерациях и метафорах. Слушать их диалоги на семинарах было очень забавно. Мои успехи скромней, мне привычнее проза.
Потом в расписании стоит другой спецкурс, «Языки подводных существ», его читает приглашенная из Института космолингвистики госпожа профессор Лусс Блумп, с которой я когда-то виделась в Витанове. Не знаю, зачем я сюда записалась, но придется посетить хотя бы начальные лекции, сдать зачет по ним, а в практических занятиях не участвовать – там придется бубукать и булькать в воде. Это водоплавающим легко, но я-то не наммуанка, не ундина и не алуэсса. Кстати, на занятиях я неожиданно выяснила видовую принадлежность ученой дамы Лусс Блумп – «сирена двоякохвостая», sirena bicaudata. С точки зрения аисян это, вероятно, такой же тупик эволюции, как и племя бесхвостых приматов, от которых пошли гомо сапиенс.
Только после утренних занятий меня вызвали вместе с магистром в зал собраний, который во время перерыва пустовал. Мне предстояло пройти церемонию обретения гражданского полноправия, а магистру – сложить с себя опекунство.
Собралась коллегия – три декана, секретарь и зачем-то профессор Уиссхаиньщщ.
Магистр Джеджидд представил свой опекунский отчет за три года.
Документы высвечивались на экране, все их видели.
Он суммировал свои выводы устно.
Успехи: заметно выше средних, много оценок «отлично». По баллам – в первом десятке студентов. Могла быть в первой пятерке, если бы не запустила занятия в прошлом году из-за личных переживаний. Опекун следил, чтобы я не скатилась ниже отметок «весьма удовлетворительно» и не накопила задолженностей. Перечень дополнительных индивидуальных занятий прилагается.
Практики: полный набор, даже с некоторым превышением. Синхронный перевод на конгрессе Межгалактического научного совета, отладка программ лингвочипов, перевод межпланетных контрактов, перевод медицинской документации, составление раравийско–алечуанского разговорника, экскурсии по Витанове и Тиастелле на немецком и виссеванском (последний в вербальной форме, без цветосветового сопровождения). Рекомендации всюду отличные, без замечаний.
Репутация и поведение…
Приступая к этому пункту, мой опекун покосился на профессора Уиссхаиньша. Тот хранил полнейшую непроницаемость.
Итак. Репутация у студентки Цветановой-Флорес весьма положительная. Дружелюбна, коммуникабельна, любознательна, трудолюбива, сокурсники ее ценят за жизнерадостность, толерантность и неконфликтность. Поведение в целом корректное, за исключением пары досадных эксцессов. Однако расширенный курс этикета, успешно пройденный ею под руководством опекуна, позволяет надеяться, что во взрослой жизни она станет сдержаннее. За высокую нравственность подопечной магистр Джеджидд готов поручиться своим добрым именем. Никаких «соммэ» (то есть беспорядочных связей). Он за этим строго следил.
Наконец, финансовая сторона.
На экране высветились очередные таблицы. Изучая их, я с удивлением обнаружила, что у меня, оказывается, накопился кое-какой капитал. Небольшой, но вполне позволяющий начать самостоятельную жизнь. Капитал сложился их сэкономленных остатков стипендии (мои траты были всегда скромными, я покупала лишь самое необходимое), из начислений за оплачиваемые практики (в том числе переводы на конгрессе и в медицинском центре), из поощрительных призов за оценки «отлично» и из сумм, присылаемых раз в год родителями. Магистр подчеркнул, что проявленная мной бережливость еще раз доказывает мое право распоряжаться счетами по собственному разумению.
Отчет магистра приняли и одобрили.
Меня попросили встать и сообщить свое мнение об опекуне. Нет ли к магистру Джеджидду каких-то моральных или денежных претензий. Своевременно ли он помогал советами, не испытывала ли я каких-либо затруднений в общении с ним. Это нужно на будущее, если вдруг у него появятся другие подопечные, и встанет вопрос, можно ли ему доверять воспитание инопланетных существ.
Я чинно сказала, что о лучшем опекуне я бы даже мечтать не могла. И я бесконечно признательна глубокоуважаемому магистру Джеджидду за поддержку и помощь в улаживании разных проблем, от учебных до личных.