Двойной агент
Шрифт:
Ревин, не спеша и обдуманно приступил к допросу.
– Скажи мне, что ты сообщил ФБР?
Я положил на вилку стол, посмотрел ему в глаза и произнёс громким шепотом: - Ты что, спятил? Что ты имеешь в виду, спрашивая о моем сообщении ФБР? Это самое возмутительное обвинение из тех, что мне довелось от тебя выслушать!
Я снова взял вилку и, глядя прямо в тарелку, продолжил есть, но с определенным усилием - сердце, казалось, подступило мне к самому горлу.
Ревин вытащил сигарету и зажег её, громко чиркнув спичкой о коробок, продолжая в то же время в упор смотреть на меня. Он был внешне спокоен и
– В последний мой приезд в Москву я разговаривал с доктором Ступарем и он сказал мне, что ты имел беседу в ФБР. Ты понимаешь? Я хочу знать, что ты обсуждал с ФБР.
– Ах, вон ты о чем! А я уже почти забыл об этом. Да там ничего особенного и не произошло. Я был секретарем Американского металлургического общества , а доктор Ступарь посещал наши заседания. Так вот агент ФБР обратился к штатным сотрудникам с просьбой выяснить, что интересует доктора Ступаря на наших заседаниях и как он строит со всеми отношения.
Ревин бесстрастно произнес: - Это не правда и ты хорошо знаешь об этом. Они хотели знать каждое слово, которое он произнес, а также с кем он разговаривал.
– Возможно ты и прав, Вал, - произнес я возмущенным шепотом.
– Ну и что из этого? С того раза агентов ФБР я больше не видел. Они не обращались ко мне и я с ними не разговаривал.
Он продолжал давить на меня наводящими вопросами, на которые я отвечал сравнительно легко, но не могу сказать, что с полным самообладанием и спокойствием. Внутри у меня все сжималось при каждом его новом вопросе. Он перегнулся через стол, держа в одной руке сигарету, а в другой коробок спичек и очень спокойным голосом спросил, глядя мне прямо в глаза: Являешься ли ты секретным агентом правительства?
Я отреагировал непосредственно и быстро.
– Черт побери, Ревин! Что за ерунда? Ты знаешь, что я занят созданием новой молодой корпорации. Я никогда не работал на правительство США. Я протестую против таких твоих вопросов. Каким образом они связаны с нашими отношениями?
Ревин зажег новую сигарету, продолжая смотреть мне прямо в глаза. Джон, во время моего последнего пребывания в Москве мы говорили с доктором Ступарем только о тебе.
Он направил свой длинный тонкий палец в точку между моих глаз.
– Я спросил его, можно ли тебе доверять и действительно ли ты испытываешь к советскому народу искренние чувства? Я также спросил его, надежный ли ты человек? Его ответ внушил мне беспокойство. Он сказал мне: - Знаешь старина , это теперь твоя забота, а не моя."
– Ты понимаешь, что это означает, Джон? Это значит, что я должен принять на себя всю ответственность за любые сделки моей страны с тобой. Я могу влипнуть в большие неприятности и моя карьера будет полностью разрушена, если я приму неправильное решение. Я спрашиваю тебя в последний раз: - Являешься ли ты секретным агентом? Скажи мне правду. На тебе это никак не отразится. Я обещаю.
Я ковырял в своей тарелке оставшиеся куски пищи.
– Выходит, что доктор Ступарь не хочет рекомендовать заключить со мной это торговое соглашение. Но, почему, Вал, почему?
Я вначале посмотрел на спичечный коробок, который он крутил в руках, а затем взглянул ему в глаза.
– Почему доктор Ступарь не доверяет мне?
Ревин вновь сел и затянулся сигаретой, держа её по-европейски указательным,
– Понимаешь, Джон, у доктора Ступаря здесь были определенные трудности, которые изрядно осложняли ему жизнь, и теперь он не желает брать на себя ответственность за возможные осложнения в работе с тобой. Мне не хотелось бы перед тобой темнить. Я скажу тебе, о чем доктор Ступарь рассказал мне. Он сказал, что некоторые люди, которых он считал своими друзьями, оказались карьерными правительственными служащими.. Они занимали должности научных работников, но проявили себя подонками и явились причиной больших служебных неприятностей моего друга. Напряжение повлияло на Сергея до такой степени, что негативно отразилось на его здоровье.
Ревин смял и раздавил остатки своего окурка в пепельнице с такой силой, что, казалось, он обломает себе ногти.
– Этим, видимо, и объясняется то, что он не очень хорошо выглядел при отъезде, - заключил я.
– Вал, я хотел бы, чтобы ты объяснил мне одну вещь. Только одну.
– Да Джон, - сказал он вежливо.
– Какую именно?
Я наставил свою вилку ему в грудь.
– Какое отношение, черт побери, имеет все происшедшее с Сергеем ко мне?
Я в несвойственной мне манере тяжело и напряженно артикулировал слова.
– И какое отношение моя лояльность к советскому народу имеет к торговому соглашению?
Я манипулировал вилкой в опасной близости от него.
– Только ты можешь ответить на мои вопросы! Меня интересует лишь одно, может ли твоя страна заплатить за те химические продукты, которые я мог бы ей поставить?
Слегка сбитый с толку Ревин снова спросил: - Так ты точно не агент правительственной службы? Если ты меня обманываешь, тебе не сдобровать. Ты понимаешь, о чем я говорю?"
– Нет, я не понимаю, о чем ты. Я даже не понимаю, какого дьявола я нахожусь здесь и веду с тобой этот странный разговор!
Ревин, изрядно разозлившись, так как я, как ему казалось, не понимал заключенной в его словах неприкрытой угрозы, заявил: - Можешь быть уверен, что это не просто слова! Речь идет о серьёзном деле, а в серьёзном деле, как ты понимаешь, ставки высоки. И я предупреждаю тебя, Джон Хьюминик, если ты доставишь мне неприятности, связавшись с ФБР, это будет означать конец! Ты станешь врагом моего народа, а это повлечет за собой особые действия. Эти действия будут иметь для тебя весьма неблагоприятные последствия. Тебе ясно?
Давая ему понять, что я осознал истинное значение его последнего заявления, я сказал: - Да, мне ясно. А когда мы займемся торговым соглашением ?
Ревин поднял глаза к потолку.
– Скоро, Джон, очень скоро. Уже почти подошли.
Задав ещё несколько вопросов, Ревин, похоже, пришел к удовлетворительным для себя выводам. Мы оба были вконец измотаны двухчасовым тяжелым испытанием.
Он уже даже начал говорить о приятных вещах.
– Джон, ты знаешь, в это время в Москве стоит прекрасная погода. Помолчав, он продолжал: - Мои родители, наверное, сидят сейчас на нашей веранде и смотрят на небо. Отец, скорее всего, курит свою трубку, а мама слушает радио, звук которого тихо доносится из дома. Они знают, что скоро уже будет холодно, чтобы сидеть на открытом воздухе, поэтому наслаждаются последними деньками уходящей осени.