Двойной эскорт
Шрифт:
– Ну раз тогда с ними все было в порядке, может, позже что-то изменилось?
– На что ты намекаешь?
– Сэр, может, мы имеем дело с подменой?
Форсайт забарабанил пальцами по столу. У него уже мелькала такая мысль, но он решил ее пока не высказывать.
– Нужно проверить, насколько это возможно, где и когда такая подмена могла состояться. Ну и, разумеется, поискать мотивы этой подмены.
– Мотивы просты. – Джек развел руками, потом сцепил пальцы на затылке и с наслаждением вытянул затекшие ноги. – Мотивы
– А если здесь участвует третья сила? – предположила Флосси.
– Мы это уже обсуждали, – нехотя напомнил Форсайт, – и не раз, но никто не мог привести никаких фактов, нет их и теперь.
Флосси и Джек снова переглянулись.
– Да что здесь, в конце концов, происходит, а?! – негодующе воскликнул Форсайт. – Я вам еще нужен или вы уже без меня обходитесь и потом из человеколюбия сообщаете старику кое-что?! Подумать только, какие гении, все-то они видят, все-то понимают, распоряжения в подразделения уже сами спускают, без моего ведома.
– Эд, не шуми, – примирительно улыбнулась Флосси. – Такие умные мы только под твоим чутким руководством, а в свободное от работы время унылые, глупые и бесперспективные в семейном плане людишки.
– Точно, – согласился Джек. – А что касается предположения о попытке взять Управление под контроль, в нем есть существенная брешь – в нашей системе даже самые удачливые боевики не становятся руководителями секторов, не говоря уже о руководящих должностях. А Симмонс и Тайлер всего лишь профессиональные ликвидаторы. Возможно, прежде и были какие-то исключения…
После последней фразы Джек покосился на Флосси.
– Никаких исключений не было, – заверил его Форсайт. – И то, что Флосси когда-то бегала со снайперской винтовкой, ни о чем не говорит, она с самого начала была штатным сотрудником и офицером. А пострелять многим приходилось, толковые исполнители не всегда были под рукой.
Они помолчали, затем Форсайт вздохнул и сказал:
– Надо же, какие проблемы с нашими лучшими стрелками. А ведь когда-то действия этих ребят внушили мне надежду, что мы сумеем выбросить из нашего мира всех захватчиков…
71
Пока обстановка, в которую попали Джим и Тони, была им в новинку, два дня путешествия пролетели незаметно. Потом стало поскучнее – сон, еда, сон и тяжелый запах, что исходил от Бруно. Он отказывался мыться, хотя воды было взято с запасом.
– Но почему, неужели тебе приятно смердеть, как отхожее место? – удивлялись Джим и Тони.
– Я не хочу привыкать к хорошему, – философски изрекал Бруно и икал.
Несмотря на бдительность строгих пассажиров, он ухитрился припрятать спиртное и понемногу к нему прикладывался. Впрочем, пока он был в состоянии вести судно, напарники не возражали.
– Чего вы беспокоитесь, господа? Вы в отдельной каюте, я у себя в рубке, как-нибудь переможемся
Он не скрывал, что снова «загудит по флотскому обычаю» и спустит весь гонорар, как только доставит пассажиров на место.
На третий день Джим и Тони залили в бак скутера два литра редизеля и завели мотор. Тот схватился сразу, будто и не было многих лет бездействия. Выхлопные газы тотчас почувствовала система регенерации и загудела от перегрузок. Двигатель заглушили, теперь можно было не сомневаться, что скутер на ходу.
На пятые сутки стал подходить к концу запас топлива, однако, несмотря на то, что постоянно был нетрезв, Бруно сумел отыскать по показаниям навигатора узел технического снабжения – огромное сооружение, похожее на заброшенный нефтеперегонный завод. Должно быть, дела на нем шли не слишком хорошо, поскольку сигнальных огней горело мало, а кроме суденышка Бруно, на причалах стояли лишь пара танкеров, небольшая яхта и старый ремонтный робот.
Получив свое горючее и расплатившись, Бруно и его пассажиры двинулись дальше, снова погрузившись в долгое вынужденное безделье.
– А скажи, Бруно, во сколько бы ты оценил свою помывку, если бы тебе за это заплатили?
Капитан судна поскреб заросший подбородок:
– Это очень недешево…
Услышав этот разговор, подошел Тони.
– Насколько же недешево, может, устроим торги? – предложил он.
– А давай, – лихо рубанул рукой Бруно и икнул. – Посмотрим, кто из нас выстоит!
– Ну, называй свою цену, – предложил Джим.
– Я?
– Ты, кто же еще?
Бруно задумался или сделал вид, что думает. Он прикрыл глаза ладонью, но в щелочку между пальцами подсматривал за поведением пассажиров. Ему казалось, что так он лучше поймет, какую же цену можно потребовать.
Джим и Тони видели это маленькое жульничество, но не подавали вида и с серьезными лицами готовились к «финансовой битве».
– Двести реалов! – потребовал Бруно, и на его виске от волнения запульсировала синяя жилка.
– Мы должны подумать… – сказал Джим, и они с Тони стали о чем-то шептаться. Потом воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным гулом двигателей.
– Мы приняли решение, – сказал наконец Джим и посмотрел на Тони. Тот солидно кивнул.
– За помывку сумма немалая, на нашей памяти еще никто не просил за это так много денег…
Тони снова кивнул.
– Поэтому мы примем твое предложение, но выдвинем ряд жестких условий…
– Ря… ряд жестких? – смутился Бруно, он уже был не рад, что согласился участвовать в этом торге.
– Да. Условие первое – ты не только дважды помоешься с щеткой и шампунем «Ягодка», но и поменяешь одежду на ту, которую мы подберем тебе из купленных вещей…
– Нет! – Бруно попятился и невольно пошевелил внутри сандалет пальцами ног.
– Да, Бруно, да! И это только первое жесткое условие!