Двойной эскорт
Шрифт:
Вот и старый дом на несколько квартир, пара обложенных кирпичом клумб и крыльцо в четыре ступеньки. Джим вошел в подъезд и, подойдя к двери, глубоко вздохнул, чтобы унять сердцебиение, потом позвонил.
Сначала ничего не происходило, потом за дверью послышались шаги, и такой знакомый, родной голос спросил:
– Кто там?
– Это я, мама… – Голос сорвался, и Джим повторил: – Это я, мама!
Щелкнул старый замок, открылась дверь, Джим шагнул в темную прихожую. Они обнялись, и мать сразу заплакала.
Затем засуетилась, включила
– Ты ли это, сынок? Мне не снится?
По ее щекам текли слезы.
– Не плачь, мама, это я, живой и здоровый…
Джим быстрым движением переместил пистолет на поясницу.
– Проходи в комнату. – Мать взяла его за руку и повела за собой. – Я как чувствовала, вчера весь день убирала…
Джим вошел в комнату и огляделся. Все здесь было ему знакомо, но, казалось, уменьшилось в размерах.
– Ты просто вырос, – угадала его мысли мать. – И раздался в плечах.
Она погладила его по плечу, потом достала из шкафчика платок, чтобы промокнуть слезы.
– Как ты тут живешь, мама? Почему нет никаких новых вещей? – Джим опустился в старое кресло и провел рукой по потертой обивке.
– Мне ничего не нужно. – Мать села рядом – на диван, чтобы лучше видеть сына. – Деньги, что ты присылаешь, я не трогаю, они копятся на счете, а в случае моей смерти вернутся к тебе.
– Это твои деньги, мама, ты должна их тратить, ведь это единственная возможность заботиться о тебе, когда меня нет рядом.
Мать улыбнулась и взяла его большие ладони в свои.
– Мой Джимми заботится о маме.
Она вздохнула и опустила глаза к полу.
– Ты чего, мама? – Джим попытался заглянуть ей в глаза. – Ну я же приехал, ну что ты?
– У тебя пистолет, Джимми…
– Да, мама, у меня пистолет.
– Покажи.
Джим помедлил секунду, затем достал оружие и подал матери.
Та повертела его в руках и вернула, заметив:
– Это необычный пистолет, Джим. Такие не носят ни полицейские, ни бандиты…
Джим молчал, меньше всего он ожидал дома такого разговора.
– Ты работаешь с Эдгаром Форсайтом?
– Мы иногда видимся.
Мать вздохнула.
– Когда я отдавала тебя ему, я была еще не совсем здорова и не понимала, что делала. Я и сейчас не все помню, а тогда…
– О чем ты, мама?
– Я об Эдгаре. Ты ведь уже знаешь, что он тебе не дядя?
– Знаю. Он сам рассказал. А ты… давно вспомнила о том, что он тебе не брат и все такое?
– Еще тогда, после травмы, кое-что вспоминалось, но врачи и сам Форсайт убедили меня, что именно те воспоминания и есть вымысел. Со временем я сама стала так думать и прятала подальше эти невесть откуда взявшиеся воспоминания… Потом, правда, все встало на свои места, ну, или почти все.
Они помолчали. Где-то залаяла собака, по улице проехал автомобиль со сломанным глушителем, и снова стало тихо.
– Помой руки, я приготовлю картофельные
– Правда, мама, – улыбнулся Джим, чмокнул мать в щеку и пошел мыть руки.
В ванной все было как прежде, его любимое персиковое мыло и новая щетка в стаканчике на полке перед зеркалом. Мать ждала его все эти годы.
Помыв руки с персиковым мылом и умывшись, Джим глянул в зеркало. Пригладил мокрой ладонью волосы, промокнул лицо махровым полотенцем, все еще не веря в реальность происходящего. Потом вышел из ванной и направился на кухню.
Сел у окна на свою табуретку, потрогал пальцем вечно живший на подоконнике кактус. На плите уже закипало масло, а быстрые руки мамы натирали картофель.
Через пять минут десяток биточков уже жарились на сковороде, мать сделала передышку и, сев напротив Джима, с улыбкой разглядывала его.
– Ты похож на своего деда Роберта. Он был таким же крепким, как ты сейчас. Кстати, а Тони?.. – Мать не договорила, боясь услышать плохую новость.
– Он здесь, у родителей, мы приехали вместе. Мам, а почему бы тебе не переехать в новую просторную квартиру или не купить дом в пригороде?
– Мы можем себе это позволить, Джимми? – с улыбкой спросила мать, переворачивая биточки.
– Да, мы можем себе это позволить.
– Ты знаешь… – Она вытерла руки о полотенце и снова села. – Я привыкла к этой маленькой квартирке. Мне одной больше не нужно, а ты теперь все время в разъездах, я ведь догадываюсь, что у тебя за работа. Вон и пистолет за поясом, значит, больше одного дня ты у меня не пробудешь.
Джим вздохнул. Что толку обманывать мать, да и себя тоже, преследователи идут по пятам. Следует покинуть дом матери, иначе у нее тоже могут появиться проблемы.
– Ничего, мам, я ведь еще заезжать буду. Пусть ненадолго, зато почаще.
– Конечно, Джимми, – кивнула мать, пряча за улыбкой грусть. – Вот твои биточки…
Она поставила перед Джимом тарелку, достала из холодильника сметану, подала вилку.
– Знаешь… – Она пододвинула табуретку и села ближе. – Родители Тони все равно ему расскажут…
– Что?
Джим не донес биточек до рта и положил на тарелку.
– Последний год все присланные тобой и Тони деньги забирает Баттлер.
– Баттлер?! Этот жирный полицейский? Он еще жив?
– Он жив, Джимми, и процветает. Он у нас теперь, – мать улыбнулась, – начальник полиции города.
– Но ведь он простой капрал, как он мог стать начальником полиции?
– Его племянник в Сен-Лоисе большая шишка, он и поспособствовал. Старого начальника уволили за три года до пенсии – сам написал заявление, весь город только об этом и говорил. А Баттлер теперь в капитанском чине, вызвал меня и родителей Тони, сказал, что знает о тех деньгах, что вы нам присылаете. Приказал переводить деньги на его счет, а он тогда закроет карты розыска на тебя и Тони. Но это только предлог, я уверена.