Двойной шантаж
Шрифт:
Хочу подняться.
Хочу сама его уложить на матрас и взобраться сверху, чтобы больше не смел так меня мучить. Но Тимур давит на затылок, припечатывая меня щекой к матрасу, и вставляет член. Не дышу несколько секунд, боясь шелохнуться. Всё-таки он большой для меня, но привыкаю быстрее, чем он начинает двигаться.
Громов крепко держит мои бедра, толкается сам и дергает меня на себя. Моя грудь безжалостно трется о грубую ткань покрывала, задевающее ноющие соски. Одна из моих рук скользит вниз, между ног, и едва я касаюсь клитора —
Тимур резко из меня выходит и переворачивает на спину.
— Я не хочу, чтобы ты к себе сегодня прикасалась, — грозно выносит свой приговор мужчина, прижимая меня к постели своим весом. — Сегодня я хочу полностью тобой обладать.
Как он и обещал — мы в миссионерской позе. Тимур приподнимается на локти, а я сгибаю ноги в коленях, прикасаясь своими пятками к его напряженным ягодицам, которые при каждом толчке стают такими твердыми, как камень. Он иногда задевает мой налитый клитор, но этого мало… Чертовски мало!
Смотрю в его глаза, в которых сплошная похоть. Его губы растягиваются в лукавой насмешке, когда он перехватывает мою левую коленку и подтягивает к своей груди. Совершенно другой угол проникновения сводит с ума, низом живота он задевает клитор, заставляя меня стонами рассказать о том, что я на грани и готова снова кончить.
Дьявол!
***
Я довольно жмурюсь от пальцев, которые порхают по голой спине, пока я лежу щекой на мощной груди. Его сердце почти под моим ухом, бьется размеренно и спокойно. Это очень хорошее успокоительное и действует на меня снотворным эффектом.
Слишком идеальное утро, чтобы куда-то спешить. Я не хочу даже шевелиться, насыщаясь теплом моего мужчины, который уже давно проснулся, но также тихо наслаждается нашим уединением.
— Через несколько недель ты перестанешь быть такой чувствительной, — говорит Тимур, заставляя открыть глаза.
— Это плохо? — недоумеваю я.
— Напротив. Сейчас ты слишком быстро устаешь, — он опускает ладонь мне на бедро, заставляя крепче к нему прижаться. Да, меня буквально вырубило ночью от переизбытка ощущений. Я обещала, что дождусь, пока он нальет вина, но бессовестно уснула. — Ты долгое время не спала с мужчинами?
— Не спала, — он отчего-то напрягается. Его мягкое тело резко становится твердым, как камень.
— Кто-то обидел? — его голос стал совсем глухим. Я приподнимаюсь, положив ладонь на его грудь, а сверху подбородок, улыбнувшись его сурово сдвинутым бровям. Он очарователен, не так ли?
— Просто встретила тебя… Мур, — это было настолько честно, что моё сердце кольнуло. И, кажется я нашла ему не менее хорошее прозвище в отместку за его Мурку. — Я не смогла думать о других мужчинах. Тимур, помнишь наше собеседование? Я в красках представила, как мы могли бы осквернить твой кабинет, — быть честной даже доставляет удовольствие, особенно когда взгляд мужчины становится теплым и удовлетворенным.
— Ты
— И чтобы ты сделал, если бы я зашла утром в понедельник, скажем, к восьми часам? — закатываю глаза, отлично зная, что он делал в это время.
— Дай подумать, — он смешно потер свой щетинистый подбородок, а затем резко перехватил меня под бедра, и мы перекатились под его напором. Теперь он лежал на мне, упираясь на локти у моей головы. — Я закрывал дверь, так что вряд ли бы ты…
— Всегда? — я приподнимаю бровь.
Знаю ведь, что не всегда, именно поэтому у меня существенный компромат на чувствительную Анечку из странной семьи с не менее странными правилами. Если они хотели воспитать леди-девственницу, боюсь их ждет глубочайшее разочарование.
— Почти, — он неожиданно нахмурился. — Так ты нас видела? — он очередной раз напрягается, и слишком вдумчиво всматривается в моё лицо.
Догадывается ли он о моём шантаже? Вряд ли. Хочет догадаться? Определенно. Позволю ли я ему узнать правду? Нет.
Тимур не тот человек, который так легко забудет такие шалости. А я слишком долго ждала и желала именно его, чтобы одним разговором всё перечеркнуть. Возможно, когда-нибудь расскажу, если всё-таки правда вскроется… Но я слишком хорошо замела за собой все следы, безупречно научившись использовать свою хитрость и ловкость.
— Это было бы для меня слишком, — я мягко улыбаюсь, пройдясь своими шаловливыми пальчиками по его щеке, заглядывая в янтарные глаза Тимура. Он прикрывает глаза, наслаждаясь моими прикосновениями. — Но я бы точно осталась посмотреть на продолжение.
Тимур содрогается, открыв свои глаза уже с диким пламенем, едва не зарычав. Моя рука, которая обхватила его член, явно не оставила равнодушным мужчину. Он смотрит на меня с желанием, и я отвечаю тем же.
— Ты невозможна, — выдыхает мужчина, перехватывая меня под коленки, разводя их в стороны. — И ненасытна, — усмехается, когда я хватаю последний не использованный презерватив с прикроватной тумбочки.
— А ты всё ещё голодный, Господин директор? — я зажимаю в зубах уголок фольги, и заманчиво поддаюсь вперед, предлагая его у меня забрать. Тимур буквально вырывает его, сцапав зубами с другого края.
Его глаза темнеют, мышцы рук опасно перекатываются, когда он, опираясь на одну из них, раскатывает по своему члену резинку. Смотрит многообещающе, крепко надавливая на мои колени, заставляя их подняться и перекинуться через его широкие плечи.
— Твои губы всё ещё красные, — замечает Тимур, одновременно проникая в меня и прикусывает шею. — Я хочу стереть с твоих губ помаду своим членом, — я стону от этого откровения, впиваясь своими ногтями в его напряженные руки, прижимаясь к нему как можно ближе, теснее.