Двойной удар
Шрифт:
Все сделано, его миссия завершена, роль сыграна почти идеально. Теперь доктор Ксандер Свифт мог исчезнуть с лица земли навсегда, как тот иракский офицер после убийства писательницы-детективщицы перед толпой признательных фанатов.
«Право же, я хороший актер, — подумал он, и грудь его раздулась от искренней гордости. — После стольких лет я блестяще исполняю роли».
В нескольких кварталах от Кеннеди-центра его ждала женщина в синей спортивной машине.
— Ты замечательно выступил. — Она лучезарно улыбнулась
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
— Алекс, иди взгляни. Это невероятно. Даже безумно. Иди посмотри.
Бри держала что-то в прозрачной пластиковой сумке для сбора улик, когда я нашел ее и Сэмпсона на сцене главного театра в Кеннеди-центре. Декорации по одну сторону были полностью обуглены. Темное пятно на полу указывало, где актер Мэтью Джей Уокер умер на глазах почти тысячи зрителей.
Еще загодя я предположил, что убийство совершил тот же безумный преступник, что и в «Риверуоке». Иначе зачем Бри звала меня?
— Покажи ему открытку, — сказал Сэмпсон. — Мы нашли ее под люком, через который убийца вышел на сцену. Похоже, этот псих слишком уж насмотрелся телевизора в девяностые годы.
Бри протянула сумку, я неохотно взял ее.
В сумке оказалась почтовая открытка ручной работы. Одна сторона ее была черной, с большой ярко-зеленой буквой «X». На другой стороне — слова, составленные из букв, вырезанных из журналов: «Истина находится там».
— «Секретные материалы», — произнесла Бри; я и сам уже так думал. — Ключевая фраза из телесериала. «Истина находится там». Мы не знаем, основывался ли убийца на каком-то конкретном эпизоде, но это вполне возможно.
— Тот же самый убийца, — сказал я. — Наверняка.
— Очевидно, этот человек белый. И пожилой, за сорок или за пятьдесят, — предположил Сэмпсон.
Я обвел рукой сцену.
— Вы можете поговорить с десятком свидетелей-экспертов. Если кто и может разглядеть грим, то это актеры. Однако оба убийства основаны на специфическом материале. И в обоих случаях для нас оставлены визитные карточки.
— Но методы разные, — засомневалась Бри. — Возможно, и преступники разные. Я не утверждаю этого, но такое не исключено.
— Бри, мы располагаем одним и тем же действом. Публичная казнь на глазах у зрителей. Может, имеет смысл назвать нашего мерзавца Публичным Убийцей? Суть его — в этом.
— Публичным Убийцей? Как в четвертом издании диагностического руководства по психическим расстройствам?
Улыбка Сэмпсона была мрачной. Он шутил во время стресса. Так поступали многие полицейские из отдела расследования убийств, в том числе и я.
Бри провела ладонью по волосам:
— Да, я согласна с тобой, только…
— Что «только»?
— Рихтер. Зануда Тор не позволит мне исключить ни одной возможности без основательных причин.
Я
— Чем еще мы располагаем?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
В тот жуткий вечер я взял работу домой, а это дело даже не являлось моим. Пока что.
Было уже два часа ночи, когда я разложил перед собой на кухонном столе различные документы по данному делу. Публичный Убийца, как мы теперь о нем думали, не шел у меня из головы. И Кайл Крейг — тоже.
Чего он, черт возьми, от меня хотел? Почему устанавливал контакт?
Когда под дверью Наны показался свет, я перевернул страницы вниз лицевой стороной, чтобы она их не видела. Будто перевернутые страницы не показались бы ей подозрительными и могли обмануть эту старую полуночницу.
— Хочешь есть? — спросила Нана первым делом. Она давно уже не спрашивала, чем я занимаюсь среди ночи.
Через несколько минут сандвичи с яблоками и сыром грелись на плите — половина для нее, половина для меня. Я открыл баночку пива и налил немного ей в стакан.
— Что за бумаги прячешь от меня? — спросила Нана, стоя спиной ко мне. — Не завещание?
— Предполагается, что это смешно?
— Нет, сынок, ничуть не смешно. Печально, очень печально.
Она поставила нам тарелки и села напротив меня. Как в течение многих лет.
— Вряд ли тебе понравится то, что от меня услышишь, — сказал я.
— С каких пор тебя это останавливает?
— Видишь ли, я уже довольно долго занимаюсь частной практикой. А перемены мне полезны. Они мне почти всегда нравятся.
Нана склонила голову и хмыкнула:
— Алекс, мне это совершенно не нравится. Пожалуй, я пойду в свою комнату и лягу в постель.
— К тому же мне кое-чего недостает.
— Мм, конечно. Чтобы в тебя стреляли и промахивались. Стреляли и попадали.
Не знаю, каким образом Нана могла облегчить этот разговор, но она и не пыталась.
— У меня были основательные причины уйти из полиции.
— Были, Алекс. Ты забыл о них.
— Нана, я не из тех, кто работает только ради денег. Моя работа, плохо это или хорошо, представляет собой часть меня. И эта часть в последнее время исчезла. Вот так обстоят дела.
— Не могу сказать, что я этого не замечала. Но скажу тебе кое-что другое. Исчезло еще многое. Телефонные звонки по ночам. Беспокойство о том, когда ты вернешься домой — если вернешься.
Этот разговор продолжался довольно долго. И меня удивило, что я постепенно все больше утверждался в том, что мне нужно делать.
Наконец я отвалился от стола и вытер руки бумажной салфеткой.
— Знаешь что, Нана? Я тебя очень люблю. Я старался сохранять мир. Старался все делать по-твоему, но, заметно это или нет, ничего не получается. Я буду жить своей жизнью так, как должен.