Двойной удар
Шрифт:
Вскочив на ноги, я рванул из-за пояса пистолет и выстрелил в спину убегающего татя, крича:
— Не дать им уйти! — после чего, рванув из-за пояса второй пистоль, ударил по затылку еще одного татя. Они с одним из моих стрелков, рыча, катались по земле, и выстрелил в еще одного татя, он на четвереньках пытался спрятаться в кустах.
Пока мои выжившие воины добивали раненых татей, живые они нам были не нужны, я стал лечить раненых. Двое были совсем плохи, мне пришлось чуть ли не вытаскивать их с того
Из двадцати трех стрелков, что пошли в обход, не ранены были только двое, да и остальные скоро к ним присоединились. Только рваная одежда и рубленые кольчуги давали понять, что недавно они лежали на земле и стонали.
Бывшие раненые в работу не включились, им еще пару дней восстанавливаться, в основном большую кровопотерю, опытные знали об этом, а вот остальные работали за троих. Ничего, с полчаса отлежатся и вполне придут в себя. Может даже ходить начнут.
В это время из кустов вынырнул Михайлов, быстро осмотрелся, кивнул мне и убежал дальше. Молодец, часовые это его работа.
Вдруг с поляны раздался звук выстрела и крики, захлопали пистолетные выстрелы. Оставив одного из десятников за старшего, они уже начали освобождать татей от брони и оружия, я побежал обратно на поляну, спешно заканчивая заряжать второй пистолет.
— Что у вас тут? — спросил я стрелка, которому накладывал на руку повязку один из пушкарей.
«Кстати, надо будет озаботиться санитарной службой, чтобы не отвлекать воинов во время боя», — подумал я, подходя и разглядывая лежавшее на крыльце сторожки тело воина-татя.
— Четверо в доме прятались, да трое в амбаре. Вот эти сперва из дома выбежали, к ним потом из амбара присоединились, — морщась, ответил стрелок, тыкая пальцем в убитых. Это был Афанасий Сомин из второго десятка, я его хорошо помнил. При тренировках у него постоянно что-то случалось, то фитиль на аркебузе погаснет, то порох намокнет.
— Ушел кто?
— Нет, последнего отроки вон у отхожего места подстрелили. Никогда бы не поверил. С сорока шагов, да из пистоля, — покачал он головой.
— Мы втроем выстрелили, — сказал мальчишка, завязывая бантик на повязке.
— Молодцы, — поблагодарил я и велел: — Отойди, дальше моя работа.
Заживив рану, я спросил, есть ли еще раненые. Оказалось, нет.
Пока бойцы аккуратно выносили тело погибшего стрелка на поляну и стали добивать раненых татей на поляне, не забывая освобождать их от амуниции, я присел около постанывающего тела, что лежало у амбара. Остальные для допроса не годились, огнестрельное оружие это страшная сила.
— Глазова работники? — лениво спросил я раненого.
Это был старый, уже седеющий воин, побывавший не в одной схватке. Многочисленные шрамы, отличное оружие, его как раз
Воин понимал, что отходит и жить ему оставалось немного. Грустно усмехнувшись, он сказал:
— Жаль, что вот так… — закашлявшись кровью, он продолжил: — Русич с русичем. Сами себя…
— Твой хозяин выбрал неправильную месть. В принципе я его понимаю, сам бы мстил, но не такими же способами?! Ладно, побил Красновских. За что дружину сдал? Людишек его гнобит? Моральный урод твой боярин, по-другому и не скажешь.
В это время на поляну по узкой дороге выехали телеги, за которыми сбегал Михайлов.
— Какой бы он ни был, но мы ему клялись в верности… кха-кха… Он возьмет свое…
— Что он хочет сделать? — сухо спросил я воина, но тот, дернувшись, застыл. Готов.
— Успел что сказать? — спросил подошедший Михайлов.
— Успел… Снимайте и с этого кольчугу, — крикнул я двум стрелкам, они выносили из сторожки какие-то узлы: — Сказал только, что тот что-то готовит, но что — не успел, сдох раньше. Ты проверил, точно никто не ушел?
— Точно. У них в двух километрах табун пасется, там было трое. Сейчас за табуном присматривает Прохор. Надо людей туда отправить, чтобы лошадей перегнать.
— Хорошая новость, значит, покупка лошадей отменяется за ненадобностью. Сейчас десяток стрелков отряжу, пусть гонят трофеи, а остальные пока тут работают. Много добра взяли, надо еще телеги.
— Тут деревенька рядом, послать человека?
— Человека пошли, а сам возьми пять стрелков, посади их на лошадей и в Алексеевку. Нужно брать соглядатаев.
— Всех?
— Всех.
— Хорошо.
Михайлов, забрав тринадцать стрелков, ушел в лес к табуну. Один мальчишка-отрок убежал в деревню за телегами, направление ему показали, а остальные продолжали сбор трофеев и таскание тел разбойников в одну кучу.
— Что скажешь? — спросил я, подходя к Синицыну, он с интересом рассматривал одну из пищалей. Их, кстати, было не семь, а десять, еще три обнаружились среди убитых пушечной картечью.
— Пищали, причем этого мастера я знаю, — покачав в руках оружие, ответил старший канонир: — Хорошее оружие делает, долго служит.
— Как до него добраться?
— Верст сорок. Он в Новгороде живет, — спокойно ответил Синицын, укладывая пищаль к остальным. Там уже лежали пояса с чехлами, где находился боезапас.
— Хорошее начинание. Думаю, договоримся с ним о вооружении дружины и переделке под кремневые замки.
— Он уже стар, если только кому из семьи передал свои знания, — с сомнением проговорил канонир, задумчиво рассматривая увеличивающуюся кучу трупов убитых татей.
— Узнаем… Вершков, сколько там?