Двойной угар, или Охота на павиана
Шрифт:
— Хватит, Флавиан. Осталось пять минут.
— А если я не пойду?
— Что значит «не пойдешь»?
— У человека всегда есть выбор — либо с гордостью умереть, либо позорно бежать.
— Тогда я объясню, что тебя ждет. Твои почки уйдут на трансплантацию южнокалифорнийскому магнату. Твою печень, если она не испорчена циррозом и желтухой, пересадят одной голливудской звезде, из твоих костей сделают «Педигри комплит меню», а твоя… ха-ха-ха превратится в крем для лица «Синержи».
Черт! Я представил, как блондиночка на желто-голубом фоне мажет свои морщинки моей «ха-ха-ха-хой». Ладно б я был при этом жив, тогда, конечно можно.
— Не, царь, ты натуральный маньяк,
— Покойник. Неоригинально, Флавиан. Они все так говорили. Прощай, Флавиан. Поверь, мне было приятно с тобой пообщаться, хотя теперь придется проводить дезинфекцию.
«До свидания, ваше величество», — ответил я кляня себя, сетуя в душе, что вариант «гордо умереть» придется опять оставить на потом.
Вошедшие любители загадок установили меня параллельно линии горизонта и поволокли в неизвестном направлении — что характерно, снова ногами вперед. Глаза мне уже не лепили, и я отчетливо различав бетонный потолок коридора, впрочем, обещанного унитаза нигде не было видно. Как только я вновь оказался в вертикальном положении, мне на кумпол прицепили головной убор, напоминающий бейсбольную каску с двумя короткими антеннками, растущими от ушей и походящими на рожки улитки.
— Скажите, а у вас нет такого же, только без рожек?
— Нет. Значит, так, Шрайбикус, руками не хвататься, снимать не пытаться.
— Васек застегнул ремешок у меня на челюсти и дружески похлопал по щеке. — Как только включится свет, время пошло. Часы есть? О, да у тебя «Ролекс»! Давай махнемся, как Жириновский с Брынцаловым.
Махнулись. Да мне и не жалко. У Петродворецкого часового завода тоже не самый низкий рейтинг.
Свет погас. Я почувствовал, как освобождаются мои руки, ноги, язык. Как сладостно заныла правая пятка. Услышал грохот упавших носилок. Я получил трехмерную свободу, но что толку? Когда на башке чирикает часовая пташка, когда игроки в виртуальную реальность через мгновение понесутся по следу с откровенным намерением плюнуть в душу из помпового ружья? Такой свободы я хотел!
И знаете, что сразу вспоминается? Кто хочет сэкономить на малом, проиграет в большом. Заплатил бы я государству честно, без утайки, от чистого сердца эти несчастные тридцать (гражданин, гражданин, а проценты?), ну, тридцать три тысячи долларов, приключилась бы со мной подобная канитель? Да, может, я и лежал бы в том же подвале на носилках, но разве нагрянули бы ко мне эти компьютерные психопаты? Нет. Потому что наши налоги идут на содержание медицины и органов. Медицина при нормальном финансировании давно бы отправила царя и его свиту на стационарный режим, а если бы и не смогла, то органы бы сшили всей компании толстое дельце под названием «Массовые беспорядки в отношении особо ценной личности». Поэтому, товарищи, платите налоги, платите.
Щелк! Подали энергию. Я был один. Огляделся. Хоть бы зеркало повесили. Интересно все ж, как я смотрюсь с этим горшком на голове. Кстати, где обещанный пистолет? О, пардон, не разглядел сразу-то. Вот он, вот он, мой красавец.
Я поднял с пола изящную штучку, попутно вспоминая его марку и тактико-технические данные. Справочник по стрелковому оружию А. Б. Жука я выучил наизусть, коротая долгие вечера на своих носилках. Так, это у нас «хэлван» египетского производства, хотя многие путают его с «береттой», поскольку первый слизан со второй. Калибр 9 мм, скорострельность — шестнадцать выстрелов в минуту, прицельная дальность — пятьдесят метров, начальная скорость полета пули — 280 км в час. Слабовато. Мне, конечно, дали газовый
Я сунул пистолет за ремень и встряхнул руками. Затем сел на шпагат, разминая бывшие долгое время без движения конечности. Сидя на шпагате, уперся в пол руками и несколько раз отжался. Давненько не тренировался, не та уже растяжечка. Убрал одну руку. Согнул вторую в локте и, оттолкнувшись, перевернулся в воздухе, встав на ноги. Сделал несколько вращательных движений тазом. Попрыгал. Быстренько проглотил таблетку «Минтоса», оторвал у ботинок каблуки, чтоб не стучали, засучил рукава и решительно шагнул к двери.
Начнем-с, господа?
Носилки жалко, упрут.
Глава 2
Старый мудрый сэнсэй Ли Му Пай постоянно повторял мне очень правильную фразу: «Запомни, Флавиан, лошадь устает одинаково, везет ли она золоченую карету или тащит телегу с камнями». Эти слова Ли Му Пай постоянно твердил по той причине, что других афоризмов просто не знал. Он вставлял их в любой разговор, и всегда они были к месту. Эту удивительную цитату Ли Му Паю передал перед смертью Пай Му Ли, а тому — его дед Му Ли Пай.
У Ли Му Пая не было внуков, поэтому, умирая, он передал ее по наследству мне. Сжав сухими пальцами мою ладонь, он заставил меня наклониться ухом к его рту и, чуть приоткрыв узкие старческие глаза, в пятитысячный раз прошептал: «Помни, Флавиан, лошадь…» Ну и так далее. Я скорбно опустил голову и закрыл его веки легким движением ладони — сверху вниз.
Монахи произвели обряд, сопутствующий полету души славного сына тибетского народа на небо, а тело Ли Му Пая отнесли за ворота, облили бензином и подожгли. Что бы мне потом ни говорили насчет тибетского долголетия, тем более бессмертия, я скептически ухмылялся и вспоминал своего сэнсэя, который не дотянул и до ста сорока пяти.
В общем-то я оказался у монахов случайно. Самолет, следующий по маршруту «Москва — Брахмапутра» и несший на своих крыльях группу советских военных советников без членов их семей, зацепился за пик Дружбы народов и спикировал в одно из ущелий горного Тибета. Как мне ни страшно об этом вспоминать, но все погибли, кроме меня, потому что я на этом самолете не летел. Я был на втором, посланном на поиски первого.
Мне едва исполнилось пять лет, когда моя мама» дружившая тогда с дядей Вовой, военным летчиком, предложила мне прокатиться на самолетике. Прокатились. То ли дядя Вова что-то напутал с топографией и картами, то ли штурман страдал всеми известными социальными явлениями, но наш лайнер пролетел метров на десять дальше первого. Я единственный, кто уцелел после чудовищного взрыва. За несколько секунд до падения я отправился в хвост поболтать со стюардессой. Девчонки в хвосте не оказалось, она крутила хвостом с радистом, и я было хотел вернуться, но в этот момент мы упали.
Очнулся я метрах в тридцати от места катастрофы, почти невредимый, если не считать рассеченной пятки. Осмотрев себя, я понял, почему остался жив. Объяснить? Подгузники «Либерро» — лучшие друзья малышей. Мама, вероятно, полагала, что мне следует носить их до женитьбы. Тем не менее я им и ей весьма благодарен.
Однако положеньице-то у меня было — друзьям не пожелаешь. Я сел и стал плакать. Именно мой плач и привлек молодого китайца Чон Лая, шедшего с Голубой долины в монастырь Шао-Мао. Почесав свою бритую под орех голову, Чон Лай подобрал меня, стюардессину бижутерию, золотую челюсть дяди Вовы и притащил все это Верховному Ламе. Меня передали на воспитание Ли Му Паю, а золотишко помыли.