Двойня для босса. Стерильные чувства

Лесневская Вероника

— Стас, спасибо, конечно, но мы сами разберемся в своих отношениях, — говорю холодно.

— И какие у вас… отношения? — буквально выжимает из себя последнее слово.

— Мы в разводе, — стараюсь сохранять спокойствие, как бы сложно ни было. — И, знаешь, я не сторонница «вторых шансов». Если не получилось с первого раза, значит, не судьба, — выдаю уверенно, имея ввиду сейчас не только Глеба, но и самого Стаса.

Загорский понимает мой намек. Крепче сжимает руль, скрипит обводкой и напряженно смотрит перед собой.

— Лиса,

какое отчество ты им дала? — кивает на малышей, которые неразборчиво напевают песни из мультиков, ни о чем не подозревая. Довольные, счастливые.

— Не важно, — отворачиваюсь к окну.

Кусаю губы, заламываю пальцы и злюсь. Вспоминаю слова Лили. До конца не верю, что Стас посмеет забрать у меня детей, если примет факт своего отцовства, но… Червячок сомнения грызет изнутри. У Загорского бизнес, что является смыслом его жизни, и таинственный брачный контракт, деталей которого я не знаю.

Наконец, не выдерживаю и сгоряча выпаливаю:

— Твоя жена не разозлится, когда узнает о нашей «семейной» поездке? И о том, что мы с двойняшками живем в твоей квартире?

Интонационно подчеркиваю слово «твоей». Не могу больше отрицать очевидное. Стас солгал. Жилье не служебное, а принадлежит лично ему. Отсюда домашняя одежда, ключи, да и его неоднозначное поведение, в конце концов… Загорский сам себя выдал.

— Уверен, что это не противоречит условиям вашего брачного контракта? — целенаправленно убиваю его наповал.

Стас устремляет на меня недоумевающий и одновременно беспокойный взгляд, не понимая, откуда такая осведомленность. Ему явно не по душе, что я в курсе договора. Совладав с собой, он опять переводит внимание на дорогу.

— Не важно, — дублирует мои слова и даже тон.

На этом наш разговор прекращается. И только кнопки продолжают невозмутимо тараторить и смеяться. Их не заботит, что глупые взрослые все никак не могут решить проблемы, которые сами же и создали.

Глава 4

Алиса

На подъезде к аэропорту сразу видим толпу журналистов. Они кружат у входа, словно черные вороны в ожидании добычи. Стоит появиться китайцам во главе с Вейджем Ли, как к ним мгновенно слетается пресса. Как пчелы на мед. И ужалить при желании могут так же больно.

Загорский, оценивая увиденную картину, явно собирается грубо выругаться, но в последний момент осекается, покосившись на детей.

— Ста-ас? — тяну я испуганно. — Зачем ты позволил взять с собой малышей, если знал, что здесь будет пресса. Как же мы… Я… — мой голос дрожит.

Для всей компании я — бездетная. И то, что я нарушила главное условие приема на работу и Стас меня не уволил, вызовет вопросы. Кроме того, при грамотной подаче журналистов наша «семейная поездка» и вовсе может стать бомбой замедленного действия. Самонаводящейся ракетой, нацеленной на пока что безупречную репутацию Загорского.

— Я не знал, Лиса, — виновато отвечает. —

Наоборот, никто их не звал, — кивает на суетящихся журналистов. — Официальная презентация маршрута должна состояться позже. После того, как китайцы одобрят. Сам проект был доступен очень узкому кругу людей. Сегодня планировалось провести «тестирование», рабочую встречу в неформальной обстановке. Отсюда и желание Вейджа Ли собрать детей. И, конечно, он против широкой огласки, — Стас недовольно откашливается. — Подстава какая-то, — бубнит еле слышно.

В брошенной им фразе есть логика. Ведь, завидев джип Загорского, журналисты каким-то образом узнают его, будто по чьей-то наводке. Часть команды направляется к нам во всеоружии: с камерами, микрофонами и диктофонами.

Стас берет пару секунд на то, чтобы собраться с мыслями, задумчиво барабанит пальцами по приборной доске. Я тем временем судорожно дышу и потираю влажные ладони. От нервов жар приливает к лицу.

— Спокойно, лисичка, я разберусь, — неожиданно ласково выдает Загорский, видя мое состояние. — В машине оставайтесь, — приказывает, но мягко.

Потом вдруг оборачивается к малышам, которые не устают беззаботно тарахтеть.

— Так, диджеи Витя и Вика, — обращается к детям, словно все в порядке. — Рекламная пауза. Поиграем в молчанку? Кто первым заговорит, тот и проиграл.

— Не переживай, Стас, я прослежу. Иди решай свои проблемы, — спешу заверить его.

— Маму это тоже касается. Тшшш, — подносит указательный палец к губам, адресуя этот жест детям.

Кнопки понимают не все слова, но, к моему удивлению, затихают, послушав Стаса. Как будто чувствуют его.

Загорский бросает на меня последний извиняющийся взгляд и покидает машину, блокируя двери. Затемненные, поднятые стекла плотно скрывают нас с кнопками от посторонних глаз. Однако сам факт, что нам приходится прятаться, словно и правда сделали нечто противозаконное, наполняет душу горечью и тоской.

Через боковое окно слежу, как Загорский «перехватывает» приближающихся журналистов, говорит им несколько слов, которых они не в силах ослушаться. Стасу в принципе сложно противоречить.

Уверенным шагом он направляется к напряженным китайцам. Меньше минуты Загорскому хватает, чтобы перекинуться парой фраз с партнерами и «спасти» их, переводя внимание прессы на себя. Правда, от нее он тоже избавляется весьма быстро.

Оглянуться не успеваю, как Стас возвращается к машине. Прищуриваюсь с подозрением: как-то слишком легко все прошло. Кажется мне, что это еще не конец. И Загорский подтверждает мои худшие опасения.

— У журналистов на руках распечатки нашего маршрута, — тихо проговаривает он, из последних сил стараясь сохранять непринужденный тон. — Не понимаю, откуда. Я не поручал делать рассылку.

Тяжело выдыхаю, размышляя, стоит ли озвучить Стасу то, что сказала мне Лиля о Врагове, или лучше не подставлять подругу лишний раз?