Двойняшки для Медведя
Шрифт:
Пролог
Кто сказал, что дети это мило?
Я мрачно созерцал сопящую парочку, раскинувшуюся на диване в моём кабинете и занявшую добрую половину оного. И медленно, но верно приходил к мысли, что авторы этого заявления безбожно кривили душой. Или не познали все прелести отцовства.
Или сидели на транквилизаторах. Потому что, другого варианта для того, чтобы в здравом уме и твёрдой памяти ляпнуть такую ху… Фигню! Да точно, фигню. Так вот, другой причины для этого, я так и не нашёл.
— Шеф, а шеф… А ты в курсе, что крепостное право у нас всё-таки отменили? Нет, я понимаю, что тебя, как любителя угнетать и властвовать это безмерно огорчает, но… Ой… А это… Это что?
Я вздохнул, почесав подбородок. Потом вздохнул ещё раз, продолжая разглядывать спящих оккупантов и злостных завоевателей казённого имущества. Упитанных таких, розовощёких, укутанных в какую-то пушистую фигню. И, не выдержав, буркнул, скрестив руки на груди:
— Что, что… Не видишь, что ли? Дети это!
— Ага… — с умным видом кивнула моя неизменная головная боль… В смысле, моя личная помощница. Чтобы чуть помолчать и деловито уточнить. — А чьи?
— Зеленцова…
И вот, вроде бы, сказал проникновенно так, с намёком. И посмотрел на эту пигалицу полным осуждения и невысказанного предупреждения взглядом. Даже брови — и те к переносице свёл, показательно хмурясь. Но кто бы сомневался, что конкретно на этого моего сотрудника вид гневного шефа не произведёт ровным счётом никакого впечатления.
Иммунитет у неё, что ли?
— Да года полтора уже как Ильина, — беспечно отмахнулась от меня эта зараза. И нагло проигнорировав моё недовольство, устроилась рядом со мной на краю стола. — И всё же… Кто оставил таких очаровашек на попечение злому медведю-шатуну? Только не говори, что это твои, Потапов. Не по-ве-рю.
— Почему это?!
— Потому что ты и дети не совместимы, — резонно откликнулась Зелен… Тьфу ты, Ильина. И мне даже возразить было нечего.
Потому что да, к детям я относился очень и очень настороженно, если не сказать хуже. И искренне надеялся, что такая проблема как отцовство не настигнет меня ещё лет пять. В идеале — десять, а ещё лучше — никогда. Вот только…
— Да я тоже так думал, — вздохнув в который раз за это время, я провёл пальцами по волосам, безбожно их растрепав. И доверительно сообщил, наклонившись к уху своей помощницы. — Пока их свидетельства о рождении не увидел, ага.
Наверное, в первые в жизни, я умудрился поставить её в тупик. И даже гордился собой, пока Лёля, беззастенчиво открыв рот, пялилась очумелым взглядом то на меня, то на спящих детей. Целую минуту стоял, смотрел на дело рук своих и гордился. А потом всё, Лёля пришла в себя и, усилием воли поставив челюсть на место, возмущённо фыркнула:
— М-да… По ходу, десятилетний план по твоему завоеванию у нашей бравой бухгалтерии всё-таки не сработает. А какие были планы, какие мечты…
— Какой ещё план? — я сощурился, мгновенно
— Ильина, — привычно поправила меня Оля. И невинно хлопнула глазами, безмятежно улыбнувшись. — И нет, не хочу. Зато о-о-очень хочу знать, как ты умудрился стать отцом. И когда. А самое главное… Кто та ненормальная, что согласилась стать твоей женой?!
— Лёля…
— Нет, ну серьёзно, Потапов. Тут чтобы с тобой работать надо иметь железные нервы, а уж чтоб детей от тебя рожать…
— Лёля, — я отчётливо скрипнул зубами, сжав пальцы в кулаки и искренне, горячо уговаривая себя держаться. Не реагировать. Не принимать близко к сердцу. Это же Зелен…
Тьфу ты! Это же Ильина! Метр семьдесят проблем и никакого представления о тактичности и вежливости. И материнство в комплекте с замужеством так и не смогли исправить этот её недостаток. Я же прекрасно знаю, на что она способна и давно уже отрастил себе броню, клыки и когти, чтобы суметь работать с ней пять дней в неделю с восьми до пяти, без маниакального желания прибить пигалицу не сходя с места! Я же…
— Нет, ну, может она не знает ещё, какое чудовище прячется под маской доброго, плюшевого мишки, но…
Что я там говорил про аутотренинг, после первой недели знакомства с Лёлей? Что он херня? Так вот, подтверждаю — херня этот ваш аутотренинг, полнейшая. Потому что вместо того, чтобы шикнуть на обнаглевшую помощницу, я глубоко вздохнул и привычно, хорошо поставленным голосам рявкнул, врезав кулаком по столу:
— Лёля, блин!
Повисшую в кабинете мгновенную тишину я счёл за ману небесную. Правда, наслаждался я ею, как и обиженным сопением Ольги, ровно пару секунд. А потом на весь этаж грянул дружный, слаженный детский вопль:
— Уа-а-а-а!
Да блин, ну как же хорошо всё начиналось-то…
Глава 1
Максим Потапов
— Лёля, блин! Почему они орут?! — я растерянно переводил взгляд с одного сморщенного личика на другое. И старательно пытался игнорировать растущую панику. Получалось…
Да никак, блин. Я на совете акционеров и то чувствовал себя не так отвратительно беспомощным, как один на один с этими малолетними террористами в цветастых ползунках. И вот что им надо-то, а?!
— Понятия не имею, — невозмутимо откликнулась моя помощница. И принялась медленно, демонстративно перелистывать свой неизменный ежедневник. Стоически проигнорировав и мой убийственный взгляд, и очередной громогласный пассаж с дивана.
От этого тонкого и протяжного «Уа-а-а!» дрогнуло даже моё чёрствое сердце, а Лёля и ухом не повела. И я не выдержал.
Подойдя к надрывно плачущим детям, я взял на вытянутых руках одного из малышей и, развернувшись, протянул его Ольге, заявив:
— Лёля, ну ты же мать!