Двойняшки по ошибке

Лесневская Вероника

То ли дело сейчас, когда мы оказались дома…

– Рыжики, тише, – уговариваю их я, а сама на часы поглядываю. Измученный мозг все никак не может высчитать, пришло ли время кормить малышей.

Лихорадочно переодеваю их, сменив подгузники, а после – пытаюсь устроиться так, как мне показывала акушерка, чтобы одновременно обоих к груди приложить. Но подушки выскальзывают из-под моих локтей, рыжики ерзают слишком бойко на моих руках, отворачиваются и вопят что есть мочи, разозленные и голодные.

Вздохнув, перекладываю детей на кровать,

как можно дальше от края. Стараюсь игнорировать многозначительный стук в стену от бабули-соседки.

– Будто я специально детей орать заставляю, – бубню себе под нос гневно. – Наслаждаюсь плачем! – фыркаю.

Не выдержав, несколько раз ударяю в стену в ответ.

– Я сейчас детей вам принесу, а сама сбегу, – выкрикиваю я в тонкую перегородку между комнатами. – Я молодая и дурная, легко так сделаю, – лгу я, ведь никогда не поступлю подобным образом.

Но моя угроза на бабулю действует. Слышу приглушенное бурчание, а потом шаги отдаляются – и с той стороны становится тихо. Чего не скажешь об этой.

Выдохнув со стоном, решаюсь на крайние меры. Нахожу в сумке пустышку, которую мне еще Снежана в роддоме вместе с подгузниками подсунула, заговорщически подмигнув, ведь акушерки категорически ее не рекомендуют. Но выбора у меня сейчас нет.

Занимаю ротик Артема соской, а Анечку беру на руки. Кормлю по очереди, ощущая, как капельки пота проступают на лбу и висках. Температура скачет безумно из-за прихода молока.

Несмотря на сытость, малыши успокаиваются не сразу. Некоторое время лежат на мне на животиках, потом отвлекаемся на водные процедуры. Пока что нам хватает таза с теплой водой, но…

Обреченно осматриваю обшарпанную комнату и понимаю, что она совершенно не подходит для моих рыжиков. Надо придумать что-то! Срочно! Я на все пойду ради детей. Даже готова опозориться перед отчимом и попросить помощи у мамы. А что если бабуле позвонить?

Пока размышляю, покачиваю детей, и они затихают.

Хочу вздремнуть с ними. Хотя бы часик, но что-то неприятно царапает внутри. Будто я забыла нечто важное, не выполнила, не сдала… Замутненное сознание выбросило всю информацию и сосредоточилось на материнстве. А я сама чувствую себя, как выжатый лимон. Тяжело…

В воцарившейся тишине прислушиваюсь к жужжанию, доносящемуся из сумки. Осторожно, чтобы не разбудить крикливых рыжиков, я достаю телефон. Зеваю, поворачиваю к себе дисплей – и едва не вскрикиваю, но вовремя рот ладонью закрываю. Сон как рукой снимает, а сердце панически заходится в груди.

– Вот что я забыла! – едва ли не рыдаю я, читая имя входящего.

«Босс», – так я сохранила номер руководителя компании, для которой делала эскизы. Однако последний не успела сдать.

Просрочила. И теперь мне конец!

Ведь босс впервые решил позвонить лично. Видимо, сильно раздражен.

Кошусь на часы… В такое позднее время вызывает. Да он адски зол, наверное!

Одной рукой продолжаю сжимать телефон, а второй нащупываю планшет. Пытаюсь вспомнить,

на какой стадии я оставила эскиз, прикинуть, как быстро смогу его закончить. Но отвлекаюсь на почту.

Телефон прекращает вибрировать, а я читаю электронное письмо от босса. Жесткое, холодное, без смайлов, в конце концов. И слова такие… Пропитаны гневом. Через экран он сочится.

Босс. Меня. Уволит!

Оставит без денег! Боже, только не сейчас…

Дисплей телефона вновь загорается. Очередной звонок добивает меня.

Мне страшно брать трубку. Поэтому я даю себе еще пару секунд, чтобы собраться с духом.

Осознаю, что никогда раньше не слышала голос босса, не разговаривала с ним. И не знаю, что ожидать и как общаться. Он же не будет орать на меня?

Будет, Злата, еще как будет…

– Черт, – хнычу я и закусываю губу.

Отхожу к окну, дальше от спящих рыжиков, и дрожащими пальцами пытаюсь попасть по иконке ответа. Растягиваю губы в улыбке и стараюсь быть милой:

– Доброй ночи!

– Злата?

Мы произносим свои обрывистые фразы одновременно. И резко умолкаем, вслушиваясь в голоса друг друга.

На секунду забываю, как дышать. Не понимаю, что со мной, наверное, это нервное. Но я замираю, уставившись через окно в звездное небо, и вся превращаюсь в слух. Пропускаю сквозь себя странное ощущение дежавю, вызванное хриплым мужским шепотом.

Всего одно слово. Мое имя, произнесенное как-то по-особенному, знакомо…

Терпеливо жду еще какой-нибудь фразы, чтобы развеять сомнения и унять волнение.

Босс почему-то тоже медлит. Пауза становится мучительно долгой. И в повисшей тишине различаю лишь гул собственного сердца. Оно окончательно взбесилось, стучит в ребра до боли, рвется из груди. Словно подбитая птица, трепыхается в клетке.

Затаив дыхание, будто вор, застигнутый на месте преступления, я долго не решаюсь заговорить первой. На том конце провода доносится хриплый кашель, тяжелый вздох – и вдруг…

– Злата, вы должны были прислать исправленный эскиз, – чеканит босс строго, с нотками стали, от которых дрожь проходит по всему телу. Туман рассеивается, и этот жесткий голос теперь кажется совершенно чужим. Опасным и злым. – Заказчик в ожидании, а я не могу подписать выгодный контракт.

Превращаюсь в ледяную глыбу, боюсь пошевелиться. С трудом размыкаю губы – и вновь сжимаю. Делаю глубокий вдох. И отвечаю смелее и бодрее:

– Эскиз на финальной стадии, – лгу я, стараясь звучать как можно правдоподобней. – Я как раз собиралась выслать, но случился форс-мажор, – оглядываюсь на рыжиков и улыбаюсь. Они милые, когда не кричат, и в этот момент я могу в полной мере ощутить свое счастье. – Даже два… – добавляю нежным шепотом, отчего босс странно хмыкает. Заставляю себя прийти в чувства. – Мне нужна эта ночь на доработку. Если бы вы… – запинаюсь, понимая, что не могу никак обратиться к нему. – Простите, не знаю вашего имени… – краснею, как подросток.