Двухэтажная Япония. Две тысячи дней на Японских островах
Шрифт:
Вот на указателях показались названия столичных районов «Гиндза», «Сибуя», «Уэно». Дорога круто пошла вверх на 30-метровых опорах моста, и открылась панорама гигантского города, на горизонте замаячили заменившие священную гору Фудзи новые ориентиры — похожая на Эйфелеву башню Токийская телевышка, «город небоскребов» Синдзюку, 60-этажное здание «Саншайн-сити» (город солнечного света). Если «Восточную столицу», как переводится название Токио, атакует тайфун или же морские ветры не справились с рукотворными облаками смога, то панорама сужается до плывущих вровень с бетонными эстакадами надземных скоростных дорог, крыш, которые щедро увешаны огромными рекламными щитами, неоновыми табло на японском и английском языках, электронными часами с названиями знаменитых фирм.
Скорость
Наконец наступает время выбраться из затора на переставшем быть скоростным шоссе в точно такой же затор, но зато внизу, на твердой земле. Автомобильная река течет уже не в бетонных, а в людских берегах. Плотно спрессованным толпам пешеходов так же тесно и душно, как и машинам. Они так же дисциплинированы и обихожены, так же стремятся к известной одним им цели.
Где начинается и кончается этот знаменитый город? Чем живут все эти люди? Поначалу даже не верится, что когда-нибудь сможешь приблизиться к ответу на эти вопросы. Но идут день за днем, месяц за месяцем, все новые улицы и районы перестают быть просто названиями на карте, обрастают плотью собственных впечатлений, опыта. Незаметно перестаешь чувствовать себя иноземцем в вагонах метро и городской железной дороги, начинаешь двигаться в том же темпе, что и вечно спешащие, неизменно вежливые столичные жители. А потом неожиданно появляется какой-нибудь московский знакомый и наступает пора сдать экзамен на старожила Токио, показать этот неповторимый город со всеми его унылыми бетонными коробками и изящными старинными храмами, модернистскими небоскребами и продуваемыми ветрами лачугами, рассказать про одетых в строгие деловые костюмы чиновников и увешанных цепями «панков» с оранжевыми прическами. С каждым новым «экзаменом» чувствуешь, что все лучше узнаешь «Восточную столицу», все сильнее становится желание поделиться накопившимися сведениями и ощущениями.
Японская столица, по крайней мере ее старинная, историческая часть, чем-то похожа на Москву. Та же радиально-кольцевая система главных улиц. Такая же крепость-замок в центре города. А за высокими стенами те же угадываемые лишь по старинным названиям и редким уцелевшим зданиям остатки кварталов знати, слобод воинов, ремесленников, купцов. Как и в Москве, лишь малая толика старых улиц сохранила свое прежнее название. По этим улицам также интересно бродить, пытаясь представить себе жизнь воинственных самураев, изящных гейш, искусных оружейников и ювелиров, вдохновенных актеров театра «кабуки», вечно нищих, но обеспечивших себе бессмертие мастеров гравюр «укиёэ».
Своим возвышением Токио, как и Москва, обязан «собирателям земель», историческим деятелям первой величины, совмещавшим военный гений с политической прозорливостью, беспощадность к простонародью со страстью к реформам и градостроительству. Иэясу Токугава был лучшим генералом полководца Хидэёси Тоётоми, который окончательно потопил в крови сопротивление вечно сражавшихся друг с другом удельных князей «даймё» и впервые объединил в 1590 г. всю Японию «под одной крышей». В награду за заслуги Токугава получил земли плодородной долины Канто. Свою ставку генерал решил построить на месте небольшой рыбацкой деревни и развалин принадлежавшего одному из «даймё» замка. Новый замок и выросший вокруг него город назывался Эдо, «дверь от реки». Выстроенный руками привезенных с юга десятков тысяч мастеровых замок действительно открывал или закрывал доступ к реке Сумида, которая служила удобным путем вывоза из Канто зерна и прочих товаров к морю и дальше к Осаке, деловому центру средневековой Японии, резиденции военного диктатора «сегуна».
После смерти Хидэёси Тоётоми
Эдо строила вся Япония. Токугава разработал хитроумный план ослабления богатых и могущественных «дай-мё», обязав их оплачивать баснословно дорогостоящее предприятие. А вскоре и сами удельные князья получили приказ отстроить резиденции в Эдо и проводить там под надзором «сегуна» каждый второй год, оставляя во время отлучек в уделы свои семьи в качестве заложников.
Бывшая рыбацкая деревня менялась на глазах. По приказу Токугава срывались холмы, засыпались болота и мелководные участки залива. Берег моря все дальше отступал от стен замка. К западу от него, на самых лучших холмистых землях, расположились хоромы знати. Эта часть города называлась Яманотэ. Простолюдные же районы восточной, низинной, заболоченной или отвоеванной у моря части Эдо стали называть «ситамати», нижний город.
Жесткое сословное деление во время почти 300-летнего правления токугавской династии привело к созданию в Эдо двух резко отличавшихся друг от друга половин города. В каждой из них выработался свой особый образ жизни, сложились две различные культуры. Самурайская — изысканная и чопорная, основанная на религиозных и эстетических заимствованиях из китайской цивилизации. Плебейская — неразрывно связанная с радостями и горестями повседневной жизни, чувственная и переполненная оптимизмом. В то время как обитатели Яманотэ изучали тонкости чайной церемонии, состязались в стрельбе из луков и фехтовании на строго запрещенных простолюдинам мечах, в «ситамати» создавались прославившие Японию ремесла и гравюры «укиёэ», рождался театр «кабуки», городские баллады «энка».
Признанным центром, символом «ситамати» был в старину район моста Нихомбаси. Застроенный самыми знаменитыми мастерскими, лавками, рынками и ресторанами, этот район жил насыщенной, полнокровной жизнью. «Дух Нихомбаси» стремились передать многие поколения художников, писателей и актеров. От деревянного моста через неширокую речку начинался отсчет всех расстояний в стране. Здесь брал свое начало великий торговый путь — тракт Токайдо, воспетый в гравюрах Хиросигэ. Первые сотни метров Токайдо стали всемирно известной торговой улицей Гиндза.
Нынешний, тринадцатый по счету мост Нихомбаси утратил свою былую славу. Выстроенный в 1929 г. по западным образцам, он прозябает в тени проложенной над ним скоростной дороги. Безликими, каменными коробками заставлены и окрестности моста, ничем более не напоминающие о традиционной жизни «нижнего города». Но сам «ситамати» не исчез, он просто отступил еще дальше на восток. Там в застроенных двухэтажными домиками лабиринтах узких улочек и сейчас живут традиции и праздники, ремесла и особые словечки «эдокко», «детей Эдо», как называют себя коренные токийцы. Ну, а Яманотэ? Эта часть города претерпела самые большие перемены, застроилась современными районами, побывав в которых иностранцы спорят, то ли это напоминает Нью-Йорк, то ли Париж, Берлин, Лондон.
Сами жители Токио нередко называют свой город «большой деревней». Токио и вправду огромен, грандиозен, бесконечен. Он давно выделяется среди прочих японских городов своими размерами, многочисленностью населения. Уже к концу XVII в., менее чем через сто лет после прихода в Эдо правителей династии Токугава, там жило свыше миллиона человек. Японские историки считают, что Эдо был тогда самым большим городом мира. Ведь к 1801 г. в Лондоне насчитывалось 860 тыс., в Вене и Москве — по четверти миллиона, в Берлине — 170 тыс. человек. В 1868 г., когда вскоре после падения «сегунов» Эдо стал столицей империи и был переименован в Токио, «Восточную столицу», там уже жило около 3 млн человек. В 1986 г. в административных границах столичной префектуры Токио насчитывалось 11 600 тыс. человек, которые жили на площади в 2156 км2.