Двухсотлетний человек
Шрифт:
– Я знаю, – сказал Эндрю, – и это очень меня огорчает. Когда-то вы сказали, что отступитесь от меня, если дело обернется подобным образом. Почему вы этого не сделали?
– Убеждения, бывает, меняются. Каким-то образом отступиться от вас теперь значило бы заплатить слишком высокую цену за еще один депутатский срок. Я и так уже заседала в Собрании четверть века, Этого вполне достаточно.
– И мы никак не можем переубедить их, Че?
– Всех, доступных доводам рассудка, мы уже переубедили. Сломить инстинктивную антипатию остальных оказалось невозможно.
– Инстинктивная антипатия
– Совершенно справедливо, Эндрю. Но они даже себе никогда не признаются, что ими руководит антипатия.
Эндрю сказал осторожно:
– Следовательно, все сводится к мозгу. Но должны ли мы останавливаться на простом противопоставлении клеток позитронам? Нельзя ли добиться функционального определения? Надо ли указывать, что мозг состоит из того или этого? Нельзя ли указать, что мозг – это нечто способное мыслить на определенном уровне?
– Не сработает, – ответила Ли-Цинь. – Ваш мозг изготовлен человеком, а человеческий мозг – нет. Баш мозг сконструирован, их – результат эволюции, Для человека, который упорно хочет сохранить барьер между собой и роботом, эти различия – стальная стена в милю высотой и в милю толщиной.
– Если бы добраться до источника их антипатии, до самого источника…
– Столько лет прошло, – грустно сказала Ли-Цинь, – а вы все еще пытаетесь найти к людям логичный подход. Бедный Эндрю! Не сердитесь, но это упорство вам внушает робот в вас.
– Не знаю, – сказал Эндрю. – Если бы я сумел заставить себя…
1 (резюме)
Если бы он мог заставить себя.
Он давно предполагал, что дело дойдет до этого, и в конце концов оказался в приемной хирурга. Он нашел достаточно искусного для подобной операции – то есть робота. Ни на умение, ни на добрую волю хирурга-человека тут положиться было нельзя.
Этот хирург не мог подвергнуть такой операции человека, а потому Эндрю перестал оттягивать решительную минуту горькими расспросами, отражавшими его внутреннее смятение, и нейтрализовал Первый Закон, сказав:
– Я тоже робот.
А потом сказал с твердостью, с которой за последние десятилетия научился обращаться даже к людям:
– Я приказываю тебе подвергнуть меня этой операции.
Вне воздействия Первого Закона приказ, отданный с такой категоричностью тем, кто выглядел совсем как человек, включил Второй Закон настолько, что победа была одержана.
21
Слабость, которую испытывал Эндрю, была, по его убеждению, воображаемой. После операции он оправился полностью. И все же, как можно незаметнее, он прислонился к стене. Если бы он сел, все могло бы стать слишком явным.
Ли-Цинь сказала:
– Заключительное голосование назначено на эту неделю, Эндрю. Оттянуть еще мне не удалось, и мы проиграем. Это будет конец, Эндрю.
Эндрю сказал:
– Я очень благодарен вам за то, что вы так умело добивались отсрочки голосования, Так я получил необходимое мне время и сделал ход, который должен был сделать.
– Какой ход? – спросила Ли-Цинь с нескрываемой тревогой.
– Я не мог предупредить о нем вас или людей в «Фейнголд
– К чему вы клоните, Эндрю? – спросила Ли-Цинь.
– Я разрешил эту проблему. Много десятилетий тому назад мой позитронный мозг был соединен с органическими нервами. Теперь еще одна операция изменила это подключение так, что медленно, очень медленно потенциал моих позитронных связей понижается.
Изборожденное тонкими морщинами лицо Ли-Цинь несколько секунд не выражало ничего. Потом се губы задрожали.
– То есть ты организовал свою смерть, Эндрю? Но это же невозможно. Это – нарушение Третьего Закона.
– Нет, – сказал Эндрю. – Я выбирал между смертью моего тела и смертью моих надежд к стремлений, Оставить мое тело жить ценой большей смерти – вот это было бы нарушением Третьего Закона.
Ли-Цинь ухватила его за плечи, словно собираясь встряхнуть, но совладала с собой.
– Эндрю, это ничего не даст. Сделай новую операцию, верни все в прежнее положение!
– Невозможно. Изменения необратимы. Мне осталось жить год – немногим больше, немногим меньше. Но до своего двухсотлетия я доживу. Я поддался слабости и позволил себе такую отсрочку.
– Но оно того не стоит… Эндрю, ты дурак!
– Если в результате я обрету человечность, дело более чем стоит того. А если нет, кончится тщетная борьба, и это тоже стоит того.
И к собственному удивлению Ли-Цинь тихо заплакала.
22
Удивительно, как этот последний поступок овладел воображением мира, Все, что Эндрю делал прежде, не поколебало предрассудки. Но когда он принял смерть, лишь бы стать человеком, отвергнуть такую великую жертву оказалось невозможным.
Заключительную церемонию сознательно назначили на день его двухсотлетия. Постановление, признающее его человеком, подписал Всемирный президент, и этот торжественный акт транслировался по всемирной телевизионной сети с ретрансляцией в Лунные Штаты и даже в Марсианскую колонию.
Эндрю сидел в кресле-каталке. Он еще мог ходить, но с трудом.
Всемирный президент, на которого в эту минуту взирало все человечество, сказал:
– Пятьдесят лет назад вас, Эндрю, объявили Полутора столетним Роботом.