Двухсотлетний человек
Шрифт:
– Это ты вырезал, Эндрю?
– Да, сэр.
– И форму придумал сам?
– Да, сэр.
– С чего ты скопировал эту форму?
– Я выбрал геометрическую фигуру, сэр, отвечающую текстуре древесины.
На следующий день Сэр принес ему новый кусок дерева – побольше – и электрический вибронож, Он сказал:
– Изготовь из этого что-нибудь, Эндрю, А что – реши сам.
Эндрю так и сделал. Сэр смотрел, как он работает, а потом долгое время рассматривал изделие. С тех пор Эндрю уже не прислуживал за столом. Вместо этого ему было приказано читать книги
Сэр сказал:
– Это изумительные изделия, Эндрю.
А Эндрю ответил:
– Я наслаждаюсь, делая их, сэр.
– Наслаждаешься?
– Когда я их делаю, сэр, связи у меня в мозгу возбуждаются по-особенному. Я слышал, как вы употребляли слово «наслаждаться». Тот смысл, который вы в него вкладываете, соответствует тому, что ощущаю я. Делая их, я наслаждаюсь, сэр.
3
Джералд Мартин поехал с Эндрю в региональный филиал «Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн». Сэра, члена Регионального законодательного собрания, старший робопсихолог принял немедленно. Собственно говоря, именно положение конгрессмена давало ему право иметь робота – в те первые дни, когда роботы были редкостью.
Тогда Эндрю еще ничего этого не понимал, но впоследствии, расширив сферу своих познаний, он мысленно воспроизвел эту сцену и увидел ее в надлежащем свете.
Мертон Мэнски, робопсихолог, слушал, все больше хмурился и не раз чуть было не принимался барабанить по столу. Лицо у него было испитое, лоб в глубоких складках, и, возможно, он выглядел старше своих лет.
– Создание роботов, мистер Мартин, – сказал он, – это не точное искусство. Яснее мне объяснить трудно, однако математические формулы, определяющие системы позитронных связей, чрезвычайно сложны и позволяют находить лишь приблизительные решения. Естественно, Три Закона непререкаемы, поскольку мы во всем исходим из них. Разумеется, вашего робота мы заменим…
– Ни в коем случае, – сказал Сэр. – Речь ведь не о неполадках. Свои прямые обязанности он выполняет безупречно. Но кроме того он изумительно режет по дереву, никогда не повторяясь. Он создает произведения искусства.
– Странно! – Мэнски словно бы растерялся. – Конечно, в настоящее время мы стремимся делать связи более общими… По-вашему, это истинное творчество?
– Судите сами. – Сэр протянул ему деревянный шарик с изображением площадки для игр. Фигурки детей были такими мелкими, что их не сразу удавалось различить, и в то же время они обладали поразительной пропорциональностью и настолько гармонировали с древесным рисунком, что и он казался вырезанным.
– Это его работа? – сказал Мэнски, возвращая шарик и покачивая головой. – Счастливая случайность. Что-то в расположении связей…
– А повторить вы сумеете?
– Скорее всего нет. Ни о чем подобном еще ни разу не сообщалось.
– Отлично, Я рад, что Эндрю – единственный в своем роде.
Мэнски сказал:
– Полагаю, компания охотно взяла бы вашего робота для изучения.
Сэр ответил с неожиданной мрачностью:
– Ничего не выйдет.
– Как вам угодно, сэр, – ответил Эндрю.
4
Мисс назначала свидания мальчикам и редко бывала дома. Теперь мир Эндрю сосредотачивался вокруг Крошки-Мисс – уже далеко не крошки. Но она не забывала, что первое свое изделие он вырезал для нее – деревянный кулончик на серебряной цепочке, который она всегда носила на шее.
И это она первая воспротивилась манере Сэра раздаривать его изделия. Она сказала:
– Знаешь, папа, пусть те, кому они нравятся, платят за них. Они ведь стоят недешево.
– Давно ли ты стала корыстолюбивой, Мэнди? – спросил Сэр.
–. Деньги пойдут не нам, папа, а художнику.
Эндрю никогда раньше не слышал этого слова и, когда у него выдалась свободная минута, посмотрел его значение в толковом словаре. А потом они с Сэром снова поехали. На этот раз к. адвокату Сэра.
Сэр сказал адвокату.
– Что вы о ней думаете, Джон?
Адвоката звали Джон Фейнголд. У него были белые волосы и пухлый живот, а по краям его контактных линз шел ярко-зеленый ободок. Он посмотрел на резную дощечку, которую протянул ему Сэр.
– Очень красиво… Но я уже слышал новость. Ее вырезал ваш робот. Тот, который с вами здесь.
– Да, это работа Эндрю. Верно, Эндрю?
– Да, сэр, – сказал Эндрю.
– Сколько бы вы заплатили за нее, Джон?
– Право, не знаю. В таких вещах я не знаток.
– А вы поверите, что мне за эту вещицу предлагали двести пятьдесят долларов? Стулья Эндрю раскупались по пятьсот. В банке лежат двести тысяч долларов, вырученных за изделия Эндрю.
– Боже мой! Он сделает вас богачом, Джералд!
– Наполовину, – сказал Сэр. – Вторая половина положена на имя Эндрю Мартина.
– Робота?
– Вот именно. И я хочу знать, законно ли это.
– Законно ли? – Фейнголд откинулся на спинку скрипнувшего кресла. – Прецедентов не существует, Джералд. Но как ваш робот подписал необходимые документы?
– Он умеет писать свое имя. И я отвез образец его подписи в банк. Самого его я туда брать не стал. Можно ли сделать еще что-то?
– Хм-м… – Фейнголд завел глаза вверх, потом сказал: – Можно учредить опеку для ведения всех его финансовых дел, обеспечив таким образом защитный слой между ним и враждебным миром. А в остальном советую вам больше ничего не предпринимать. Пока ведь никто вам не препятствует. Если у кого-нибудь возникнут возражения, пусть он вчиняет иск.
– И вы возьметесь вести дело, если такой иск вчинят?
– Разумеется. За соответствующий гонорар.
– Какой?
– Вот в таком духе. – И Фейнголд кивнул на дощечку.
– Вполне честно! – Сэр кивнул.
Фейнголд со смешком обернулся к роботу.
– Эндрю, ты доволен, что у тебя есть деньги?
– Да, сэр.
– И что же ты думаешь с ними делать?
– Платить за все то, за что иначе пришлось бы платить Сэру. Это сократит его расходы, сэр.