Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним
Шрифт:
Между тем как мужчины проводят все лето на промысле бобров, или на ловле птиц, женщины со взрослыми детьми, исключая только тоенских, не остаются также праздными от компанейских работ: Вдовы и жены, y коих мужья не имеют своих байдарок, a уехали в товарищах, берутся для чистки рыбы; первые до глухой осени, а вторые до возврату мужей. Оставшиеся в селениях выделывают птичьи шкуры и шьют из оных парки для Компании, Когда поспеет сарана, то накладывают на всякую женщину накопать по несколько ишкатов (мера около четверика) корня оной. Доставание сараны очень трудно, и удобное для сего время весьма коротко; почему беременные женщины, или имеющие грудных детей не могши накопать оброчного количества, принуждены бывают покупать
От сих причин Коняги не успевают запастись на зиму съестными припасами и претерпевают голод, но и в сие время не остаются без работы: женщины выделывают птичьи шкуры, шьют парки и камлейки, делают из крапивы прядево, из жил нитки и плетешки, и тому подобное; мужчины же вяжут сетки или что иное делают.
Аляксинцы ездят в большую партию на таком же основании, как и Коняги: но жены их обязаны запасать гораздо меньшее число сараны и ягод. Из диких, живущих во внутренности Аляксы, одни только Угашинцы выезжали на промысел выдр морских к острову Сутхуму: остальные же ловят бобров, выдр речных, зайцев, лисиц и других зверей. Дети их берутся в тали, по возрасте употребляются матросами на судах, a иногда и в каюрах оставляются.
Кинаицы к морю неспособны, и в дальнюю партию никогда не езжали более двенадцати байдарок. У прочих берестяные лодочки и большие кожаные байдары, в коих перевозят кормовые припасы в Русские артели.
Жены их берут ягоды и запасают сарану, которой прежде и для себя никогда не копали. Кинайцы промышляют для Русских оленей, куниц, рысей, черных медведей, росомах, речных выдр, бобров, выхухолей и норок. Также ловят зайцев, тарбаганов и еврашек; из кож их шьют платья, употребляемые Компанией на плату Конягам и вымен звериных шкур у Колюжей. Летом Кинайцы посылаются с бисером и другими безделицами внутрь Америки, для вымена там звериных шкур и выделанных оленьих и лосиных кож, y народов еще неизвестных Русским. Остальные повинности Кинайцев одинаковы с возложенными на Коняг.
Чугачи посылаются в главную партию: оставшиеся берутся в птичий промысел, a женщины запасают сарану и ягоды. Каждую весну посылают на остров Кучок, находящийся в восьмидесяти верстах от моря, все байдары с девками для копания сараны, которая там считается лучшею. На сем же острове и тюленей очень много. Так как около Чугацкой губы, по веснам птица водятся в великом числе: то собирают для Русских множество яиц, которые сберегают в жиру. По зимам каждый Чугача обязан доставить в Компанию трех баранов, или трех тарбаганов.
Народ, живущий между медною рекою и Чугацкою губою, называется Угалягомюты, что значит восточное селение на языке тех диких. От сих взяты тали, но повинностей на них не наложено. От Колюжей Берингова залива, также взяты тали; a далее живущие так сильны и хорошо вооружены, что остаются зависящими собственно от себя.
Живущие на северной стороне Аляксы, на реке Угатике, ездили, как я уже говорил, на промысел выдр морских, но несколько лет назад скрылись, оставив даже своих шалей. Выше их к северу живущие на устье большой реки называются Алягнагомюты. Народы, обитающие выше Бристольского залива, именуются Аглагомюты; a далее находящиеся, Куихпагомюты. Во внутренности земли, далее озера Илямны, именуются Кцялтаны. Все сии народы весьма мало известны Русским.
XXI
Нечто о Кинайцах, о Медной реке, и о Северо-западной Америке.
Жители сей губы (Кукова река у Англичан) говорят особенным языком от Аляксинцов, Коняг и
Кинайцы не имеют понятия о Боге, a боятся чертей, и думают, как и Колюжи, что ворон сотворил небо, землю, человека и все видимое, и что он же посылает на людей болезни. Однако при всем том не токмо не почитают его. Но гоняют и бьют; детям однако ж запрещают мучить птенцов, говоря: будет худо, дождь польет, или сильная буря сделается.
Кинайцы мертвых тела кладут, как и Тунгусы, на крышку, поставленную на четырех столбах, где оные и сгнивают, богатых же обыкновенно сжигают с частью платья их, полагая, что усопший будет иметь в оном нужду на том свете. Остальное не сожженное платье родственники разделяют между собою. При погребении поют сочиненные в похвалу покойника песни и пляшут. Дикие сии думают, что души утопших и умерших своею смертью живут под землею, убитых же, на небе. Сей предрассудок можно почесть нарочно вкорененным для соделания людей храбрыми против неприятелей. Впрочем Кинайцы не полагают в будущей жизни ни награждения добрым, ни наказания злым.
Когда у Кинайца родит жена, то муж режет платье и держит живущих с ним в одном шалаше; ибо народы сии, не смотря на жесткость климата, в коем живут, не имеют, подобно Конягам и Аляксинцам теплых покоев, но в больших шалашах своих сидят зимою у разведенного всегда по средине огня. Они ежегодно перестраивают шалаши свои, a часто переменяют и самые места жилищ.
Кинайцы считают также не далее двадцати, то есть не более числа пальцев на руках и на ногах.
Когда Кинаец вздумает взять какую либо девку в жену себе, то дарит ее, мать её и отца; потом приходит в шалаш и ложится спать с нею. Если жена не захочет выйти из отцовского дома, то муж переходит жить к тестю и служит оному. Разводы чинятся по воле каждого, и дети до возраста живут с матерью.
Ни Кинайцы, ни Коняги, не знают слова прости; a отходя говорят только я пойду.
Кинайцы не имеют бубнов, a во время пляски бьют в какое нибудь дерево.
Кинайцы презирают птичьи парки, a одеваются более, как Колюжи, в тарбаганьи и из других зверей сделанные накидки. Сим именем Русские называют платье, имеющее вид четвероугольного одеяла, кое накидывается на плеча, завязывается на шее и имеет вид плаща. Луки такие же как у Аляксинцое, a стрелы с различными остриями, как-то: из оленьего рогу, медные, железные, или из твердого черного камня сделанные. Металлы получаются обыкновенно от жителей Медной реки; стрелы делают из лиственницы, которая не растет в сей губе, но выкидывается морем, или приносится Кинайцами, ходящими во внутренность Америки для промысла тарбаганов и других зверей.
В Июне Кинайцы отправляются на ловлю тарбаганов, и с начала идут вверх по реке Сушитне, текущей из внутренности Америки в правый рукав Кинайской губы; идут пешком вдоль берега, ибо течение реки чрезвычайно быстро, и на пути ловят много бобров. В начале Сушитна имеет направление к западу на два дня хода, потом начинает уклоняться к северу, куда Кинайцы идут десять дней. Когда перейдут хребет гор, лежащий параллельно берегу Кинайской губы: то за оным увидят ровные тундренные места, на коих под мхом лежит камень. После двенадцатидневного ходу, увидят Сушитну, заворачивающуюся вправо в хребты, из коих оная вытекает и на которых ловят тарбаганов, В 14 или 15 день пути приходят обыкновенно к сим горам. В сие время Кинайцы встречаются с приходящими для того же намерения жителями Медной реки. Они производят торг с ними и выменивают медь, железные клинья, служащие вместо топоров, лосиные выделанные кожи и некоторые другие товары. Известно, что медь находится самородною во внутренности Америки; но железные клинья конечно переходят через несколько рук из Соединенных Штатов, или из Гудзонова залива.