Двуликий демон Мара. Смерть в любви
Шрифт:
Дед вошел из гаража и встал в дверях. Деда звали Роберт. Жена и друзья всегда называли его Бобби. Теперь уже никто его так не называл. У него было слегка потерянное, чуть сварливое выражение лица — то ли от старости, то ли от частых «отключек», то ли от того и другого. Сосредоточившись на внуке, он кашлянул, но Вэл не поднял головы, и Роберт не понял, где сейчас мальчик — с ним, в настоящем, или в мелькании видеозаписи за стеклами очков.
— Тепло сегодня, — сказал отец Кэрол. Он еще не выходил на улицу, но в районе Лос-Анджелеса редкий день не был теплым.
Вэл хмыкнул, продолжая
Старик налил себе кофе и подошел к столу:
— Вчера звонила школьная программа-консультант. Сказала, что ты опять прогулял три дня на прошлой неделе.
Это привлекло внимание мальчика. Он вскинул голову, опустил очки на кончик носа и спросил:
— Ты сказал ма?
— Сними очки, — ответил старик. Это была не просьба.
Вэл снял очки, отключил телесвязь, сунул их в карман футболки и стал ждать.
— Нет, я ей не говорил, — сказал наконец дедушка. — Должен был сказать, но не сказал. Пока.
Вэл слышал угрозу, но не отреагировал.
— У такого молодого парня, как ты, не может быть никаких причин, чтобы баловаться «отключками». — Голос Роберта хрипел от старости и срывался от злости.
Вэл хмыкнул и отвел глаза в сторону.
— Я серьезно, черт побери, — рявкнул дед.
— Кто бы говорил, — ответил Вэл полным сарказма голосом.
Роберт шагнул вперед, его лицо было в пятнах, кулаки сжаты, как будто он хотел ударить парня. Вэл встретил его взглядом в упор и смотрел, пока старик не опустил кулаки и не успокоился. Когда старик заговорил вновь, в голосе его была вынужденная мягкость:
— Я серьезно, Вэл. Ты еще слишком молод, чтобы часами смотреть…
Вэл соскользнул со стула, взял школьную сумку и потянул дверь.
— Что ты знаешь о том, каково это — быть молодым? — сказал он.
Его дед моргнул, как будто его ударили. Он открыл рот, чтобы ответить, но, пока собирался с мыслями, мальчика след простыл.
Вошла Кэрол, налила себе кофе:
— Вэл уже ушел в школу?
Не отрывая взгляда от двери, Роберт кивнул.
Роберт опускает глаза, видит свои руки, вцепившиеся в борт темного лимузина, и сразу понимает, где и в каком времени он находится. Жара для ноября невероятная. Его взгляд переходит на окна домов, потом на толпу — здесь вдоль улицы стоят всего по двое в глубину, — потом возвращается к окнам. Время от времени он поглядывает на затылок человека, сидящего в открытом «Линкольне» впереди. «Ланцер, кажется, сегодня спокоен», — думает он.
Собственные мысли доносятся, как шепот радио, настроенного на какую-то далекую волну. Думает он об открытых окнах и о медлительности мотокортежа.
Роберт соскакивает с движущегося автомобиля и ленивой трусцой догоняет синий «Линкольн» Ланцера, где занимает позицию у левого заднего крыла, продолжая обшаривать взглядом толпу и окна домов. Бежит он легко, как бы отдыхая; его тридцатидвухлетнее тело в отличной форме. Через два квартала застройка меняется — исчезают высотные дома, чаще попадаются пустыри и маленькие магазинчики, толпа больше не обступает дорогу, — Роберт отстает от «Линкольна» и возвращается на борт первой машины сопровождения.
— Ты так
Роберт ухмыляется второму агенту и видит собственное отражение в его солнечных очках. «Я так молод», — в тысячный раз за это мгновение думает Роберт, оставаясь мысленно настроенным на окна многоэтажки впереди. Он думает о маршруте, когда мимо проплывают таблички с названиями улиц: Мейн и Маркет.
«Слезай! — безмолвно кричит он сам себе. — Отпусти машину! Беги туда».
Он весь кипит от разочарования, видя, как не реагирует на крик внутреннего голоса. Другие мысли вопрошают, не стоит ли ему подбежать к «Линкольну» сзади, но невысокие здания по сторонам и редеющая толпа убеждают в том, что делать этого не нужно.
«Нужно! Беги! Хотя бы подойди поближе».
Голова Роберта разворачивается прочь от толпы по направлению к синему «Линкольну». При виде знакомой копны каштановых волос он внутренне напрягается. Вот он. Взгляд Роберта продолжает движение влево, и «Линкольн» уходит из его поля зрения. Начинается открытый участок: кочковатая лужайка и группа деревьев.
Роберт с точностью до доли секунды знает, когда он сойдет с машины сопровождения, но все же напрягает тело, пытаясь заставить его спрыгнуть чуть раньше. Не помогает. Он делает шаг в то же мгновение, что и всегда.
В считаные секунды он добегает до «Линкольна». Его внимание отвлекается вправо, где кучка женщин выкрикивает слова, которые он так никогда и не смог разобрать. Глен и остальные в машине тоже как по команде поворачиваются вправо. Четыре женщины с фотоаппаратиками «Брауни» что-то кричат пассажирам «Линкольна». Роберту хватает трех секунд, чтобы разглядеть всех четверых и оценить как не представляющих угрозы, однако их лица врезаются в его память сильнее, чем лицо покойной жены. Когда однажды в середине девяностых он увидел сгорбленную старуху, которая переходила дорогу где-то в пригороде Лос-Анджелеса, он сразу опознал ее как третью справа от той обочины тридцать два года назад.
«Давай… прыгай на подножку „Линкольна“!» — командует он себе.
Вместо этого он протягивает руку, точно прощаясь, похлопывает по запасному колесу, прикрепленному к синему «Линкольну» сзади, и возвращается к машине сопровождения. Впереди мотоциклы и головной автомобиль уже сворачивают с Мейн к Хьюстону. Синий «Линкольн»-кабриолет несколько секунд спустя следует за ними, на правом повороте замедляя ход больше, чем головная машина, чтобы не трясти пассажиров на заднем сиденье. Роберт снова ступает на подножку следующей за ним машины сопровождения.
«Посмотри вверх!»
Скользнув взглядом влево, Роберт отмечает, что железнодорожные рабочие столпились на эстакаде, под которую вот-вот нырнет головной автомобиль. Ругнувшись про себя, он думает: «Паршивая работа». Все три автомобиля уже медленно поворачивают влево, на Элм-стрит. Роберт наклоняется в открытый салон машины сопровождения и говорит:
— Железнодорожный мост… люди. — На переднем сиденье командир, Эмори Робертс, уже заметил их и взялся за портативное радио. Роберт машет полицейскому в желтом дождевике на эстакаде и жестами велит ему очистить мост. Тот машет ему в ответ.