Двуликий Янус
Шрифт:
– Это почему? – удивился я.
– Ну вот смотри: мама тебя отправила в лес, и ты вполне мог не сбиться с маршрута. Ты мог встретить кого-то в лесу, и тебе бы помогли выбраться. Или ты мог зацепиться рубашкой за сучок и утром, увидев кусочек тряпочки на ветке, понять, что пришел именно оттуда. И тогда ты дошел бы до деревни, нашел бы Якова, и тот переправил бы тебя с остальными в безопасное место, – грустно улыбнулся Януш.
–
– А еще… могло случиться так, что я не пошел бы в тот день в лес. И тогда тебя нашли бы они и… Нет! Не хочу про это думать! – Януш тряхнул светлыми волосами, и крупный золотой завиток упал ему на лоб. – Но я пошел, и знаешь почему? – он поправил волосы рукой и как-то совсем тепло посмотрел на меня.
– Почему? – спросил я.
– Меня позвали, – ответил он. – Я слышал голос, который меня вел за собой.
– Это я тебя звал? – у меня перехватило дыхание.
– Нет, – Януш покачал головой и посмотрел в окно. – Голос был женским.
– Мама… – понял я и, уткнувшись ему в плечо, расплакался.
– Твоя мама вела Януша к тебе? – вырывает меня из воспоминаний голос внука.
– Верно, – улыбаюсь я. – Я ее больше никогда не видел. В моих воспоминаниях мама и папа остались молодыми и красивыми. Они не состарились ни на один день. В этом и есть странность нашей памяти. А сейчас… – я поднимаюсь с лавки и ищу глазами свою палку. – Пора бы и домой. И нужно купить хлеба на обед.
– Дед, а я так и не понял, в чем было уродство Януша? – спросил внук, подавая мне тросточку.
– Глупый ты, – хмыкает на брата девочка. – Януш прекрасен. У него нет уродств.
– А что он тогда делает в таком цирке? Он мог бы выступать в обычном, – парирует внук.
–
Обед прошел очень быстро и в полной тишине. Мои маленькие хомячки закидывали в себя ложки супа одну за одной, даже не пережевывая.
– Все, дед, пошли на веранду, – заявляет мне внук, как только его тарелка оказывается пустой.
– Не торопи дедулю, – хмурится внучка, собирая тарелки. – Он у нас старенький, вдруг забудет, о чем обещал рассказать.
– Не забуду, – смеюсь я, – я старый, но с памятью у меня все хорошо. Я помню, что обещал вам рассказать, чем Януш отличался от других.
Мы снова расположились на терраске на заднем дворе, и я, не став больше испытывать терпение внуков, продолжил рассказ:
– Осень была уже в полном разгаре. Мы уже несколько дней ехали по дороге вслед за цирковым реквизитом. Останавливались только для ужина. Завтрак и обед выдавались сухим пайком. Ужин нам готовила Ганечка на большой плите, которая топилась дровами. Пока готовилась еда, мы выгуливали животных, давали отдых коням и сами разминали затекшие от постоянного сидения и лежания конечности.
Шери и Макс репетировали танец, вытащив на траву лист фанеры. Марыся и Софи тянули мышцы, держась за вагончики. Влад качал руки, взяв в каждую по запасному колесу вагонов.
Стайка зверей, приставленная к нам то ли в помощь, то ли для присмотра, располагалась недалеко от нас, и я слышал их свист и гогот. Они смотрели жадными горящими глазами на Марысю и Софию, а те брезгливо фыркали и старались отойти подальше от жадных взоров исходивших слюной зверей. Над танцами Макса и Шери звери откровенно смеялись. Завидев Габриэля, начинали громко скулить и выть, а Влада дразнили, оттопыривая себе уши.
Но как только вдали показывалась высокая фигура майора, свист и улюлюканье стихали и звери начинали делать вид, что заняты чисткой сапог или полировкой пряжек на ремнях.
На третий или четвертый день нашего путешествия неожиданно к нам вернулось лето. За день солнце накалило крыши вагончиков так, что дышать стало тяжело. Мы с Янушем развалились на полу фургона, заранее вылив на него ведро воды.